Девочкам, Алексий тоже подарил
полезные и веселые развлечения. И вскоре, игры со скакалкой,
классики, обруч из гибкого и легкого дерева (обшитого шелком),
волейбол, бадминтон, кольца, фрисби… стали также, крайне
популярными видами досуга. А уж о нововведениях в одежде и белье,
нечего было и говорить. Хотя далеко не все из них, были встречены с
одобрением, консервативным старшим поколением и церковью.
Задумчиво созерцая игры детей и
своего возлюбленного, Софья, невольно пустилась в воспоминания. И
картины былого, вновь непроизвольно, возникли перед ее мысленным
взором…
– Прячась на вилле, не принимая
гостей и избегая общества – ты становишься уязвимой и только
подтверждаешь свою вину, в глазах высшего света и церкви, –
невозмутимо пожимая плечами, рассудительно говорил ей тогда
Алексий.
– Более того, – жестко продолжал он
свою речь, глядя на растерянную женщину. – Таким образом, мы
«подставляем» и лишаем будущего своих детей! Ибо, внешнее сходство
со мной – очевидно и его не скроешь. А твое затворничество – лишь
убедит всех, в верности подозрений. От всеобщего бойкота, ни их, ни
тебя – подобное поведение не убережет. Будешь скрываться – и этим,
обязательно воспользуются недоброжелатели и впоследствии, могут
повлиять на кесаря или церковников, чтобы заставить тебя уйти в
монастырь. А детей – в конце концов, не признают законнорожденными
и станут изводить насмешками! Со всеми вытекающими… Ты что же,
хочешь им и себе, такой судьбы? Я уже не говорю о том, что мы
тогда, становимся удобным объектом шантажа, для агентов из службы
имперской безопасности логофета дрома.
При этих словах иностранца, Софья в
испуге, вся вскинулась.
– Но хуже другое, – чужеземец
укоризненно покачал головой, бросив сожалеющий взгляд на смущенную
женщину. – Похоже, что ты сама, особенно в последнее время,
считаешь нашу любовь и детей, каким-то грехом. Постоянно снедаема
страхами, находишься во внутреннем раздрае и мучишься
противоречивыми чувствами.
– Ты прав Алексий, – опустив глаза,
тихо произнесла она. – Я боюсь будущего и тревожусь за наших детей.
И разве наша любовь – это не грех, перед Богом и людьми? За
который, неизбежно придется расплачиваться и нам, и нашим детям!
Хотя, признаю, я сама во всем виновата, – склонив голову, удрученно
промолвила молодая женщина.