Такой красивый... Все в нём нравится - как прядки волос на лоб падают, как ресницы на щеках лежат, когда глаза закрывает, как щетина колет мой подбородок... Нравится, как язык исследует мой рот, сначала просто обводя линию зубов, а потом яростно толкаясь, примерно в том же ритме, который повторяют его бедра, вжимающие в развилку между моих ног каменный член...
- Папа! Что ты там делаешь?
От ужаса мои челюсти непроизвольно сжимаются и прикусывают его язык. Плетнев стонет мне в рот от боли. Но, как я ни пытаюсь вырваться, не отпускает. Просто отвечает Ване - голос у мальчика другой, от Вовкиного, уже мне знакомого, отличается - я сразу понимаю, кто, на этот раз, не спит:
- А я здесь... целую тетю Наташу.
- С ума сошел? - пытаюсь оттолкнуть его я. - Отпусти меня! И руки свои наглые вытащи уже!
- Детям врать нельзя. А руки мои тебе минуту назад очень даже нравились.
- Пап, - ребенок не отступает и, судя по голосу, градус его любопытства растет. - А где ты взял тетю Наташу?
- Хороший вопрос... Где я тебя взял?
- И, главное, зачем взял? - добавляю я. - И помни, детям врать нельзя!