Я обреченно закатил глаза… Вот
угораздило же проведение связаться с таким идиотом.
– Спали, говорите? – хмыкнул седоусый
старший инспектор. – А как тогда объясните тот факт, что соседи
снизу жалобу на вас составили? В которой утверждают: что с восьми
часов утра вы буяните в своей квартире, кричите и бьете посуду.
– Да эта женщина снизу просто нас
ненавидит! – вступилась за проглотившего язык брата Ву Хо. – На
самом деле, мы вовсе не так уж и сильно шумели, господин
полицейский. – Девушка мило заулыбалась и захлопала глазками.
– То есть вы, милая барышня,
утверждаете, что вас вопиющим образом оболгали? – ответил не менее
лучезарной улыбкой седоусый. – Что ж, это ведь несложно проверить.
Сейчас с коллегой мы пройдемся и опросим жильцов остальных квартир
на вашем этаже и этажом ниже, на предмет устраиваемого вами шума.
Но поскольку на этот опрос нами будет потрачено дополнительное
время, то сумма вашего штрафа (разумеется, в случае подтверждения
выдвинутого против вас обвинения) возрастет многократно.
– Так, все, хватит, – я решил взять
бразды переговоров свои руки. – Они действительно утром сильно
шумели: ругались и били посуду. Собственно, для прекращения этого
безобразия я к ним и поднялся. Потому как проживаю этажом ниже,
вместе с вызвавшей вас гражданкой Шни Ла – я ее сын. С ребятами я
воспитательную беседу провел, и они обещали больше не шуметь. Но
поскольку мама все-таки обратилась с заявлением в полицию на
возмутителей спокойствия, полагаю, будет разумно им согласиться в
содеянном и оплатить выписанный вами минимальный штраф…
– Бин Сань, ты че?.. – сердитой
кошкой зашипела на меня Ву Хо.
– Спокойно, я все компенсирую, –
сквозь зубы процедил я в ее сторону.
– А это, часом, не последствия вашей
воспитательной беседы? – дотошный коп ткнул пальцем в мою
забинтованную руку.
– Ну что вы? Нет, конечно, – я
растянул щеки в широкой лыбе. – Это я случайно порезался, когда
осколки битой посуды с полу хозяевам помогал собирать. Кстати, как
раз из-за этого мы так долго дверь вам и не открывали.
– Типа чистоту в квартире наводили, –
хмыкнул седоусый, демонстративно сместив взор на валяющиеся тут и
там по полу фарфоровые осколки.
– Да не, – отмахнулся я. – Когда я
порезался, мы бросили убираться. И ребята стали руку мне
перевязывать. С непривычки, же выходило у них кое-как. А ту еще в
дверь звонить и стучать начали…