- Умница ты мой, братик любимый,
настоящим правителем станешь, и выи заставишь согнуть всех недругов
наших. Деньги найдем, есть у меня малость – царь Федор Иоаннович
дал мне на кормление село Лежнево с деревеньками, что у города Шуи
– отобрал у князей Шуйских. Монастырь я там построила, деньги на
кормление даю. И скоплено за долгие годы две тысячи рублей без
малого, у людей моих хранятся – трое всего верных и осталось.
Каждый свою часть хранит, если один изменит, богатством
прельстившись, то у двух других в ларях серебро останется. А ныне
нет им пока нужды мне измену учинять, а теперь тем паче верность
хранить будут. И деньги все до копеечки привезут, и холопов ратных
своих приведут. Есть у тебя и войско немалое, а станет еще
больше!
От горячечных слов «сестрицы» Иван
оторопел – сказанное являлось бредом, но таковой безумной
вдовствующая королева Мария Ливонская явно не являлась. И верить ей
следовало…
- Старицкие и Одоевские последние
удельные князья были, - Мария обняла его за шею, и шептала прямо в
ухо. И тут Иван понял, что женщина боится, что их могут подслушать.
А если подсматривают, то ничего крамольного не увидят – сестра
обнимает брата после долгой разлуки, так поступили бы многие, все
естественно и объяснимо.
- Дядьку нашего по матери Никиту
Романовича казнили люто, с людьми его, вот только сыновей пожалели,
не опасны они. Сделали служилыми князьями, но Никитовичи хорошо
помнят, что были удельными самовластцами. И нас поддержат
обязательно, а у них боевых холопов у каждого по сотне, а то и
больше. Царь Федор, чтобы вину отца загладить, а потом царь Борис
им вотчины богатые оставил, и в самом Одоеве и Новосиле також. А
потому сыны боярские у них есть, а у тех свои кмети – и все под
княжеским началом служат. Я братьям нашим сродным отпишу немедля,
оба в Москве сейчас, Шуйских поддерживают. Не любы они им, но
самозванец страшнее – от него гиль и смута расползается по
земле.
- А как их звать-то, Маша?
- Как и тебя, только одного Большим
зовут, а младшего Меньшим, а вот старший Михайло уже помер. Их
города сейчас за самозванцем, что в Тушино лагерем встал, но
царских людей побили или изгнали, а воеводами там дворяне, что им
тайком пишут и ждут возвращения в родовой удел. А без твоего
признания им его не вернуть – ты права на удел не лишен, а они
давно служилые князья, подручники царские.