***
Место, в которое меня переместило,
выглядело непрезентабельно. Длинное нечто с бесконечным рядом
двухъярусных кроватей, напоминало даже не казарму, а барак.
Тут было холодно, мрачно и нестерпимо
пахло гуталином. Сглотнув нервный ком, я повернулась на голос – к
тому, кто ехидничал по поводу моего появления.
Лысый мужчина плотного телосложения и
с брюшком, широко оскалился и, окинув меня взглядом,
констатировал:
– Какой-то ты хлипкий.
Я промолчала – да, всё верно.
– Как звать? – спросил лысый.
– Эстас эр Харринтер.
Брови лысого приподнялись, лицо
вытянулось, а я испытала острое желание хлопнуть себя ладонью по
лбу. Зелье-то не выпила! Голос не поменялся! У-у-у!
– Э… Эстас, – делано пробасила я и
закашлялась в целях маскировки. – Харринтер, – новый приступ кашля.
– Прибыл… поступать.
– Кто там кхэкает? – прозвучало из
глубин казармы.
Через миг из далёкой тени выступил
ещё один индивид.
Если первый ассоциировался с
завхозом, то этот однозначно относился к числу командиров. Высокий,
плечистый, с широкой грудной клеткой и узким тазом. Животика даже
не намечалось, волосы были густыми, короткими и чёрным. Выправка –
прямой.
«Командир» приблизился, тоже окинул
меня взглядом, и на миг почудилось, что мой маскарад раскрыли.
Потом он поморщился и сообщил:
– М-да…
Прозвучало уничижительно, но я не
обиделась. Вспомнив фильмы о военных, вытянулась по струнке и гордо
задрала нос.
– Ладно-ладно, – отмахнулся второй. И
уже «завхозу»: – Какая у него койка?
Лысый заглянул в вынутый невесть
откуда список и сообщил:
– Шестьдесят шесть.
Тут выяснилось, что на данный момент
я единственный прибывший кадет. Брюнетка перестаралась, выпихнула
слишком рано. Зато благодаря её прыти мне позволили
осмотреться:
– Погуляй пока, – буркнул «командир».
– Койку и вещи свои найди.
Кивнув, я тут же отошла к кроватям.
Посмотрела на таблички с номерами и торопливо зашагала вдоль ряда,
попутно ощупывая собственные карманы. Фляжка обнаружилась быстро и
я, отойдя на достаточное расстояние, хлебнула зелья.
Оно оказалось неожиданно приятным,
сладким, зато голос после него…
– Приём, – прошептала я. –
Раз-раз.
Сказала и споткнулась, потому что
ничего общего с девичьим пищанием. Баритон прозвучал настолько
естественно, что я опустила руку и торопливо потрогала себя между
ног – не отросло ли там чего-нибудь лишнего?