- Тебя
интересует только конференция? – уточнила девушка. – Или прям всё
рассказывать?
- Начни с
конференции, - уклончиво сказал немец.
- Ладно, -
пожала плечиками Кэт. – Проверила это сборище по дороге, как ты
просил. На саму конференцию не пошла, пообщалась с источником.
Источник британец, сам присутствовал на церемонии после докладов.
По его словам, у Штанмайера ничего не вышло, как ты и предполагал.
Теорема Лобачевского-Кирхгофа в данных условиях
неприменима…
- Её условия
оценочны, - мягко возразил херр. – Заклинание сработало?
- Ну, мистер
сказал, что руны светились, - лениво ответила Кэт.
- Теперь они
по всему миру будут искать и проверять возможных кандидатов на
перенос, - задумчиво молвил мужчина.
- Пусть ищут,
- пожала плечиками девушка. – Эти хитрые немцы ведь все нам
известны.
- По всему
миру кроме… - ещё задумчивей проговорил немец и вдруг расцвёл
улыбкой. – Катя! Ты нуждаешься в отдыхе!
- Да не
устала, вроде, - настороженно проговорила она.
- Не спорь,
начальству виднее! – с невероятной заботливостью сказал немец. – Ты
немедленно эвакуируешься в Московское княжество.
- Но мне
нужно хотя бы сдать дела! – успела возразить Кэт.
- Спать, -
приказал мужчина.
Катерина
обмякла в кресле. Херр снял трубку телефонного аппарата и заговорил
по-немецки:
- Марта!
Срочно автомобиль и санитаров из клиники. Пациентке стало
плохо.
***
Голова почти
не кружилась, я начал вставать с кровати вначале в туалет, а потом
в баню и, наконец, вовсю разгуливал в госпитальном парке в
сопровождении дюжих санитаров. Думали они, что лучше бы я
лежал…
А может,
совсем не умели думать – не отвечали даже на мои приветы – только
пустыми глазами ощупывали окрестности. Да бог бы с ними, у меня
всегда было о чём с собой поговорить.
Шёл я
неспешно по аллеям меж раскидистых деревьев и сам себе не уставал
поражаться. Вот вам-то как кажется, просто вселиться в иное тело?
Ах, вы ещё не пробовали! А я пробовал???
Вот и болела
жутко голова, а организм просто не хотел ей подчиняться – вдруг это
чья-нибудь посторонняя голова!
Но постепенно
мозги стали признавать некоторую мою легитимность, и тело начало
меня слушаться. Как раз ноги и рёбра поджили достаточно, чтоб я
смог ковылять. Значит, иду, с себя поражаюсь и сам с собой
разговариваю.
Вот взять, к
примеру, перенос меня. Первый вопрос – какая часть меня умудрилась,
несмотря на боль, зацепиться за умирающие ткани? Сто процентов?
Восемьдесят? Или сорок пять?