Тем не менее, резать правду-матку я не стал и вежливо
ответил:
— Приму твои слова к сведению, Лик-тики.
В переводе с «дипломатического» языка это означало примерно
следующее: «За совет — спасибо, но я буду поступать так, как считаю
нужным. И если вам что-то не нравится, то это ваши проблемы, а не
мои».
— Надеюсь на твоё благоуразумие, челоувек Феликс... — Лик-тики
широко и очень доброжелательно улыбнулся. Будучи главой рода, он не
хуже меня владел языком дипломатии.
Я улыбнулся в ответ. Слова морфана можно было трактовать только
одним способом: «Сунешься сюда ещё раз, и мы сожрём тебя с
потрохами», — вот что скрывалось за его напускным дружелюбием.
— Моё благоразумие ещё никого не подводило, — спокойно произнёс
я. — И недовольных пока не было.
Лик-тики кивнул. Он, разумеется, сразу понял скрытый посыл.
Угрожали мне многие, но я до сих пор жив — в отличие от тех, кто
неосторожно сыпал угрозами.
— Прежде чем ты оутправишься за своей острогой, челоувек Феликс,
ответь на последний вопрос.
Судя по тону, лидер морфанов решил прекратить обмен
дипломатическими «любезностями».
— У твоей остроги есть защитники? — спросил он.
Я отрицательно качнул головой. Усач — не в счёт. Во-первых, он
всего один, а во-вторых, в схватке с теми гигантами, на которых
катались «шипастые» морфаны, ему не светило ничего хорошего.
— Тогда и моя острога будет биться, стоя ногами на камне,
челоувек Феликс — сообщил в ответ Лик-тики. — Так будет честно.
Я слегка поклонился. Удивительное благородство. Удивительное и
очень подозрительное.
— Теперь иди, челоувек Феликс. Иди и приведи свою острогу. Если
ты не успеешь вовремя, то две сотни моих охотников опалят головы
солнцем, а я... Я уже не смогу их задержать.
— Я успею, Лик-тики, — бросил через плечо я. — А ты... ты лучше
возьми в свою острогу самых упитанных охотников. Не хочу, чтобы
тебе и твоим бойцам пришлось давиться жилистым и сухим мясом.
Я рванул вперёд, не дожидаясь ответа — быстро, но не на пределе
возможностей. Сил осталось не очень много, поэтому не стоило
чрезмерно расходовать их перед поединком.
Три тысячи ударов сердца. Примерно сорок пять минут. Времени
немного, однако его должно хватить с запасом.
Бег ровный, размеренный. Лёгкие методично перекачивали терпкий
воздух, а горячая кровь согревала уставшие мышцы. Физическая
нагрузка прекрасно стимулировала работу мысли.