На этот раз синее марево встретило меня как родного. Муть
разошлась в стороны, явив зверя во всей красе.
Заметив меня, манул шевельнул усами. Казалось, что он улыбается
— так словно теперь у нас с ним был свой секрет. И этот секрет
превратил нас пусть не в друзей, но как минимум в союзников.
Зверь наклонился и осторожно — если не сказать нежно — ткнулся
носом в мою ладонь.
Мышцы загорелись огнём, но это пламя не обжигало, а дарило
приятную лёгкость. Я почувствовал, как тело в реальности наливается
бодростью — усталость уходила так быстро, будто бы её вовсе не
было.
Манул вдруг заурчал, и от этого урчания задрожало пространство.
Перед глазами заплясали сменяющие друг друга картинки. Картинки, на
которых были запечатлены образы неслучившегося прошлого.
Вот я вместе с Пуллоном вываливаюсь из жёлоба. Вот мы добираемся
до берега. А вот и стычка с Дру-угом, которая плавно переходит в
переговоры. Однако в этой версии реальности я не отдаю Пуллона на
растерзание морфану и его крабу.
Голодный Усач вынужден нести на своём панцире тело полумёртвого
ветерана. Он бежит не так быстро, как мог бы, и преследователи
настигают нас на открытом пространстве. Неудобное место, но мы
принимаем бой.
Моё заклинание корёжит доспехи морфанов, превращая их в
консервные банки. Схватка непростая, ведь противники очень быстры,
однако я знаю, что смогу победить.
Панцири крошатся под воздействием колдовства, но один из крабов
добирается до Дру-уга. Клешня звонко клацает, и вытянутая голова
отделяется от тощего тела.
Усач впадает в неистовство. Он бросается в самоубийственную
атаку. Уже через несколько секунд его панцирь проломлен, а красные
глаза потихоньку теряют блеск. Я остаюсь один.
Последний выживший охотник бросает в меня свою острогу.
Отчаянная попытка отомстить за павших товарищей...
Я почти успеваю уклониться. Трезубец пробивает кольчугу и лишь
слегка оцарапывает бок. Ерунда. Рана пустяковая. Нужно идти
вперёд.
Без проводника я брожу по переплетению разломов, но не могу
найти выход. Вокруг пустота. Ни еды, ни воды, силы потихоньку
оставляют меня вместе с вытекающей из раны кровью.
Сознание путается. Ноги сами приносят меня в какой-то грот. Я
опускаюсь на камень, но он неожиданно приходит в движение, а вокруг
загораются сотни голодных красных глаз...