– Вас интересуют детали? – спросила Маша.
– Нет, но… Погодите… – Он поморщился и потер пальцами висок. А затем сдавленно проговорил: – У меня просто в голове не укладывается. Вы хотите сказать, что Ира умерла?
– Те, кого убивают, обычно умирают.
– Да, вы правы. Но… почему вы пришли ко мне?
– А разве это не очевидно? Я думаю, вы последний, кто видел Иру Романенко живой. Кроме убийцы, разумеется.
При этих словах Голубев побледнел еще больше. Несколько секунд он молчал – по всей видимости, собираясь с духом, а затем спросил:
– Как ее убили?
– Задушили, – спокойно ответила Маша, продолжая внимательно изучать лицо художника. – А перед этим мучили. Долго, почти двое суток. Зашили ей рот грубой ниткой, вырезали кость.
– Вот ведь как бывает, – хрипло пробормотал Голубев.
Он быстро поднес бокал к губам, запрокинул голову и залпом осушил его.
– Возможно, убийца похитил Ирину сразу после того, как вы с ней расстались, – сказала Маша.
Голубев вытер мокрые губы рукавом свитера и посмотрел на Любимову хмурым взглядом.
– Кажется, я понимаю, к чему вы клоните. Вы меня подозреваете, верно?
– Я не исключаю любой возможности, – тем же спокойным голосом произнесла Мария. – В том числе и этой.
– Но зачем мне было ее убивать?
– Мало ли. – Она пожала плечами. – Причины бывают разные, в том числе самые дикие. Например, можно убить ради искусства. Перформансом может стать все, что угодно, правда? Зверское убийство любовницы – тоже неплохой вариант.
На этот раз Голубев побагровел.
– Да мы с ней даже не были любовниками! – выпалил он вдруг так, что голые парни и девушки, стоявшие вдоль стены, вздрогнули и повернули головы в его сторону.
– Продолжайте, – сухо произнесла Маша.
Голубев смутился.
– Все пять дней нашего знакомства она корчила из себя недотрогу, – сдавленно проговорил он. – Сначала я думал, что у нее месячные и что она просто не хочет в этом признаваться. Но когда я сказал ей об этом, она рассмеялась.
– И в чем же была причина отказа?
Глаза художника мрачно блеснули.
– Иногда среди женщин попадаются настоящие стервы, – угрюмо сказал он. – Они испытывают огромное удовольствие от того, что мучают мужчину. Доводят его до белого каления, а потом бросают.
– В тот вечер вы снова попытались добиться от нее взаимности?
– Да. – Голубев поднес было бокал к губам, но передумал. Взглянул на Машу глазами побитой собаки и сказал: – Понимаете, меня больше всего раздражало не то, что она не хочет заниматься со мной сексом, а то, что она не объясняет мне причину.