Я что-то еще возразить хочу. Например,
сказать, какой он гад и редиска, что притворялся. Делал вид, будто не узнал. До
последнего увиливал. Даже когда почти силой меня в той машине взял. Уже рот
открываю, но он протягивает руку. Косынку с моей головы сдергивает. Смотрит так
зло. Почти с ненавистью.
- Как же ты
меня достала.
Но вместо того, чтобы оттолкнуть, к себе
притягивает. Первое касание к его горячим губам, как взрыв. Пружина внутри меня
раскручивается. Четко выстреливает прямо вниз. Проталкивает огромный комок жара
из живота к промежности. И я жалобно выстанываю в твердые жестокие мужские
губы.
- Сучка ты,
Крис!
Хватает меня за волосы и назад дергает. Шею
оголяет. Вгрызается в нее жадно. Словно прокусить собрался. Боль и удовольствие
смешиваются в один дичайший коктейль. Такой и медведя свалит с ног. Что уж
говорить о маленькой хрупкой мне.
- Костя-я-я-…
Впервые его имя произношу. Понимаю, как
скучала. Как ждала, несмотря ни на что. Как верила и хотела снова повстречать
своего майора, который помимо боли предательства принес несколько безумно
горячих ночей. Таких горячих, что я даже поверила, что любима.
- Имя мое
забудь, - его губы скользят по моей шее. Прикусывают. Ласкают. - Поняла?
Только беспомощно киваю, все больше заваливаясь
в его объятиях. Он рвет комбинезон. Пару секунд опять таращится на мою грудь
без лифчика. Так удобнее под формой. Накрывает одно из полушарий ладонью. И
меня снова простреливает. Выгибаюсь, словно натянутый лук.
- Костя-я-я-я…
Снова тороплю его, хватаясь за широкие плечи.
- Какая же ты
дура.
А я даже обидеться не успеваю, как жадные
губы накрывают сосок. Горячий язык проходит по острой твердой вершинке. Жалит.
Обжигает. Сносит последний внутренний барьер. Теперь даже если захочу остановиться,
не смогу. Да и не хочу я. Потому что действительно дура. Прав мой майор.
Отпускаю последнее благоразумие и обхватываю
руками огромную толстую шею. С дутыми выступающими венами. Они своим видом
должны отпугивать. Но только не меня. Тянусь и провожу по одной из них языком.
Солоноватый привкус ударяет в голову, а майор рычит, до боли прикусывая сосок.
- Чокнутая!
Как была, так и осталась.
Его грубые слова, бальзамом на душу
растекаются. Значит помнит. Значит не забыл. Значит правда просто притворялся.
Меня не должно подобное радовать. Но душу затопляет теплом. Словно солнечным
светом, внезапно ворвавшимся в темную пыльную кладовку. Ту самую, где мы сейчас
сгораем.