И правильно сделал – потому что она и не собиралась. Поняв, что затея с самоубийством провалилась, Жанна поменяла билет и вернулась в Москву. Через какое-то время она забыла о турецком обидчике. «А как же теперь быть с татуировкой?» – не могла не поинтересоваться я. «Легко!» – весело подмигнула Жанна, задрав майку. Я посмотрела на ее живот и расхохоталась – аккурат над пупком готическим шрифтом было выведено: «… Ибо все мужики – козлы!..» Так вот имя экс-любимого трансформировалось в философский лозунг.
По степени абсурдности с этим может сравниться только история, которую я однажды услышала от знакомой. Одна девушка совершила отчаянный поступок – вытатуировала имя любимого – «Слава» – на левой ягодице. Вы и сами можете догадаться, что произошло потом. Они расстались. Вскоре у смелой девушки появился новый обоже по имени Петя. Все было замечательно, только девушка боялась оказаться с ним в постели – татуировку вывести не так-то просто. В итоге она подошла к проблеме творчески. Вместо того чтобы изводить старую татуировку, она сделала новую – соответственно на правой ягодице. И теперь ее зад украшала новая надпись, гласившая: «Слава Пете!» Честное слово, так и было, я не преувеличиваю.
* * *
В самолете я наконец рассказала Лерке о наболевшем. Она как раз разглагольствовала на тему «На день рождения можешь подарить мне вибратор, потому что мужчины меня больше не интересуют», когда я бесцеремонно прервала ее пылкий монолог убийственной фразой:
– Лер, меня Эдик замуж зовет.
Она умолкла на полуслове и непонимающе уставилась на меня.
– Что?!
– Что слышала. Пять дней назад он сделал мне официальное предложение. Я сказала, что подумаю. И теперь не знаю, что делать. Через неделю он ждет ответ.
Лера посмотрела в иллюминатор, на сахарные верхушки облаков, потом перевела взгляд на меня. Вид у нее был, мягко говоря, ошарашенный.
– По-моему, нам стоит попросить у бортпроводника шампанское, – наконец выдала она.
– И это все, что ты можешь сказать?!
– Если честно, я просто в шоке… Но почему ты мне раньше не сказала? – немного обиженно спросила Лера.
– Мне очень хотелось! – воскликнула я. – Но как я могла рассказать о таком, если всю неделю ты причитала, как ненавидишь мир.
Лера вдруг замерла.
– Бог мой, а ведь теперь мне и тебя придется ненавидеть, Кашеварова! Какой кошмар!