А так за ними отправятся только легионеры. И, судя по количеству
транспорта, торговый дом этим вечером охраняли все патрули Высоких
Садов.
Это означало, что для безопасного ухода было достаточно, чтобы
кто-нибудь всего навсего на пять минут задержал в гараже несколько
десятков легионеров — выдресированных вооруженных Имперских
псов.
Кто-нибудь…
— Вик, — прошептала Белка, увидев, как в гараж ворвался слегка
помятый, но целый парень.
Пока целый…
— Братик! — воскликнула Мышь и захлопала ладонью по заднему
стеклу. — Сюда, Братик! Скорее садись!
Вик не сдвинулся с места.
Тогда Гром вдавил гашетку. Легионерский автомобиль, зарычав
свирепым тигром, помчался к выезду из гаража.
— Нет, Капитан! — закричала Мышь и метнулась к решетке,
отделявшей задние места от водителя. — Останови! Прошу, пожалуйста!
Мы должны забрать его! Мы должны…
Но глава банды неотрывно смотрел на дорогу и приближающийся
выезд из гаража.
Белка тупо уставилась на заднее стекло. Мышь, обернувшись к
нему, увидела уменьшающуюся фигуру Вика.
На его губах застыла наглая ухмылка. Он отсалютовал двумя
пальцами, после чего присел на багажник ближайшего авто и принялся
без спешки забинтовывать кулаки. Лицом к внутренним дверям гаража.
Готовый встретить и остановить любого, кто осмелится пройти через
них.
— Братик… — сорвалось с дрожащих губ Мыши.
Резко развернувшись, она принялась с остервенением дергать ручку
двери.
— Выпустите меня! Я не оставлю его там! Я не брошу Братика!
Двери были заперты. Тогда девочка попыталась разбить стекло — но
куда ей.
Какое-то время она продолжала кричать, требуя, чтобы ее
выпустили. А затем она бросилась к заднему стеклу, чтобы еще раз
взглянуть на Братика.
Но они уже давно покинули гараж и даже территорию торгового дома
“Гора Самоцветов”.
За ними и вправду не было погони. Все благодаря…
— Братик…
Поняв, что все попытки выбраться из проклятой машины тщетны,
девочка-альбинос с ногами забралась на сиденье и прижала к груди
ком живой слизи.
Тот мурчал и мерно покачивался, будто пытаясь успокоить свою
хозяйку. Но она была спокойна. Она даже не плакала.
Просто смотрела перед собой пустыми, безжизненными глазами.
Некогда яркие лазуриты в них померкли. Словно то, что заставляло их
сиять ярче газового светила, освещавшего Нижний Город, исчезло.
Словно весь мир для нее — исчез.