Виктор исподлобья глянул на местного знахаря — по-другому его
назвать язык не поворачивался.
Голову умирающему пареньку он наверняка смазал простым
антисептиком, вроде советской “звездочки”. А отвар был
обезболивающим — чтобы не мучился.
Судя по нервному лицу и забегавшему взгляду врача, бывший
чемпион был близок к правде.
— Ты… эм… совершенно точно права! — мужик вдруг гордо выпятил
круглый живот, а в его глазах зажегся алчный огонек. — Это была
очень дорогая алхимия! Из новой… кхм… партии. Да, точно. Только
недавно наладил связи с одним хорошим алхимиком. Так что сами
понимаете, — он развел руками и наигранно вздохнул, — придется
доплатить.
Растерявшаяся шмакодявка прижала худые руки к груди.
— Н-но ведь… я отдала все, что у меня было…
Она с надеждой посмотрела на Виктора. Но тот даже не
шелохнулся.
Во-первых, он проверил карманы почти сразу, как очнулся, и не
обнаружил ничего, кроме крошек. Во-вторых, он не собирался вестись
на детский развод.
Хотя в глазах недоврача-алкоголика именно ими они с малявкой и
были — детьми.
— Видимо, платить вам нечем, — хмыкнул врач. Но затем вдруг
расплылся в мерзкой улыбке: — Хотя это как посмотреть…
Он крутанул медные кольца своего монокля, которые выдвинули
стекло вперед, и жадным взглядом впился в двенадцатилетнюю
девочку.
— Поступим так, — он покосился на пациента. — Ты прогуляешься
где-нибудь часик… два… или три, а мелкую оставишь здесь. Потом
заберешь… если она, конечно, не захочет остаться!
Малявка вмиг побледнела и отшатнулась испуганным зверьком. В ее
округлившихся голубых глазах заплескались страх и отвращение.
Она прекрасно поняла, что от нее хотел этот
извращенец.
В поисках защиты маленькая девочка посмотрела на Виктора и
дрогнувшими губами прошептала:
— Братик…
— Пошли, Козявка. Мы уходим.
Поднявшиись с койки, Виктор миновал растерявшегося извращенца и
направился к дверям. Все еще бледная малявка поспешила пристроиться
хвостиком.
— Куда?! — запищал врач. — Вы не можете уйти просто так! Вы
должны мне!
Бывший чемпион резко обернулся:
— Я. Никому. Ничего. Не. Должен.
Извращенец попятился и неуверенно сглотнул.
Когда Виктор снова шагнул к выходу, его плечо стиснула холодная
механическая ладонь. Острые пальцы-иглы впились под кожу.
— Может, мне тогда спросить ваш долг с Грома?
При упоминании незнакомого Виктору имени шмакодявка
помрачнела.