И сделал он это вовсе не из-за шоколадной палочки. Скорее
наоборот: Вик стал искать подтверждение своей догадке только после
того, как внезапно увидел в безобразном горбуне не безвольного
призрака, каким бывшему чемпиону представлялись окружающие.
Он увидел в уродце человека. Настоящего. Все-таки каким
бы хорошим актером не был Момонго, он не смог скрыть блеск воли и
жажды жизни в своих глазах.
Тогда, скрывшись из вида за поворотом, Вик сразу же вломился в
заброшенный дом и забрался на крышу. Оттуда он прекрасно видел
огонь, которым вспыхнула кожа горбуна. Который в миг превратился в
высокого мавра.
Что это, черт подери, было?
Вик посмотрел на распластавшееся по земле тело негра. Он не
собирался уходить отсюда, пока не получит ответ на свой вопрос.
Внезапно по Крысиному базару разнесся звон колокола. Затем
ударил еще один где-то вдалеке. Затем еще, но уже в другой
стороне.
По одному колоколу на сторону света.
— Это вечер!
Отпустившая его было малявка, тут же вцепилась Вику в руку.
Он не успел спросить, чего ему ждать, как мир вдруг потух.
Их поглотила кромешная тьма.
Где-то вдали, за пределами Крысинного базара, загорелись первые
огоньки газовых фонарей, которые усеивали улицы Нижнего Города.
За считанные мгновения свет добрался и до базарных улочек.
Конкретно на той, где стояли Вик с Лили, загорелось всего два
фонаря, прикрепленных к заброшенным домам. Потому света оказалось
не так уж и много.
— Братик!
Обернувшись на голос малявки, Вик увидел… точнее, не увидел тела
неудавшегося похитителя.
Только чайная лавка стояла в полусотне шагов впереди, а под ее
черным, слившимся с тьмой навесом путеводным огнем горел бумажный
фонарик.
— Идем отсюда, — процедил Вик.
Всматриваясь в темые углы, он потянул девочку в противоположную
от чайной лавки сторону.
Плевать на похитителя с его секретом. Если это не было чем-то
уникальным, значит, Вик еще сможет узнать, что это был за
огонь.
Сейчас же он собирался убраться подальше из осточертевшего
базара…
— Кто это тут у нас?
Вик с малявкой обернулись на зазвеневший колокольчик.
Из чайной лавки под навес вышло три фигуры. Одна высокая, другая
низкая. Третья встала между ними.
В свете бумажного фонаря сверкнула инкрустированная трость.
— Господин Золотой, это тот оборванец, который мокнул вас лицом
в…
— Я понял, кто это, кретин! — оборвал пижон своего
телохранителя. — Я сказал это для драматичности!