Это было
немного стыдно и грустно. Еще вчера она бежала из дома, уличив
своего… Вот тут уже невозможно было подобрать правильное слово.
Любовника? Но любви уже не было, не было, как бы ни пыталась она
скрыть это сама от себя. Не друга точно. Дружбы, основанной на
общих интересах, у них не было изначально. Что же было? Ничего.
Пустота. Сила привычки, которая тоже растворилась, исчезла со
временем. Возможно, приди он к ней с объяснениями, с признанием,
может быть она сумела бы принять это спокойно. И даже с тайным
удовлетворением. Но такой обман невозможно было просто принять. И
боль воспоминаний рвала сердце, боль оставалась даже
сейчас.
Дана обошла
дом и начала подниматься по деревянным доскам-ступенькам, почти
утонувшим в большой песчаной дюне. Сверху гора песка поросла
соснами, причудливо изогнутыми и замершими, словно посреди
странного танца. Дальше деревья расходились вправо и влево.
Пожелтевшие иголки покрывали песок густым слоем. Рыжие муравьи
деловито спешили куда-то, выбирая себе дорогу среди желтых
россыпей. Для них этот день был таким же, как и череда других,
обычных, спокойных дней. Работа-дом-работа.
Она подняла
голову. Солнце по-прежнему не было видно, одни низко нависшие серые
тучи, неподвластные ветру и, словно давящие на плечи всей огромной
массой воды, таящейся в их глубине.
Но, может,
солнце все-таки выглянет? Видела же она солнце! То, что
необыкновенная картина вечернего купола небо-моря не привиделась,
она знала совершенно точно. В первый же вечер, когда боль прошла, и
она нарядилась в огромные штаны и рубаху, Реган показал ей остатки
одежды, в которой он нашел ее на пороге дома. Наполовину сгоревшие,
расползающиеся лоскуты с обуглившими, почерневшими
краями.
Мужчина
молча следил за ее реакцией, а она машинально комкала почерневшие
лоскуты несчастной сорочки и даже не замечала его
взгляда.
Перед
глазами у нее стояли черные огромные зрачки и почти невидимое,
прозрачное пламя, охватившее ее в момент падения. Странно, что в
тот момент она не почувствовала боли, хотя жар она, кажется,
помнит. Невозможно, что это просто игра воображения.
И в то же
время на теле не было никаких ожогов, совершенно. Только множество
синяков, царапин и порезов. Странный хозяин дома смазал их мазью,
которую достал из глиняной баночки. Снадобье распространяло
приятный, необычный аромат, и этот запах успокаивал, расслаблял.
Это было вовремя, особенно после того, что она испытала минутами
ранее.