Я усмехнулся. Леночка выглядела виноватой. Наверное, из-за того,
что отделила нашу компанию. Номера нам до конца смены теперь хрен
кто даст. Мы уже выступили. Даже изображать дерево после "Айболита"
не доверят.
– Больно надо... – Процедил сквозь зубы Ряскин. Он, как и я,
понял, почему нас не зовут вместе с остальными готовить праздничную
программу. – Идём, парни.
Разница между моей и его реакцией на слова вожатой была лишь в
том, что Антона такое недоверие со стороны Леночки сильно зацепило.
Тем более, если учесть, что идея устроить Новый год принадлежала
именно ему.
Антон развернулся и
двинулся к выходу. Мы с Толстяком отправились следом. Обнадеживало
одно. Надеюсь, Костик все верно рассчитал. После столь насыщенного
дня, народ вечером уляжется спать и никого не понесет опять
шляться. Старший отряд сегодня тоже будет под особым контролем,
благодаря Лапину и его дружкам. А младшие... Не рискнут,
все-таки.
– Нужно за ёлкой идти, – Выдал вдруг Мишин, когда мы оказались
на улице. – Иначе какой это праздник без ёлки? Ничего не получится,
если самого главного атрибута не будет.
– Тебе же сказали, есть прекрасный клён, – Усмехнулся Ряскин. –
Хотя... Вот они нас отодвинули в сторону, да? А мы все равно
сделаем самое нужное. Самое главное. Что за праздник без елки.
Правда, Петь? Пойдём?
– Вам надо, вы и идите. Мне ваша ёлка даром не усралась. – Я
злился на пацанов за то, что они своей тупой идеей весь день
пустили псу под хвост.
Но это, конечно, совсем не основная причина моего состояния,
если честно. На своих товарищах я просто вымещал раздражение.
Удивительно, что они не обижались в ответ. Только хохотали, как
придурки, убеждая меня, все будет просто замечательно. Сомнительное
высказывание. Особенно, учитывая, что случилось совсем недавно.
После нашего столкновения я всячески пытался оказаться рядом с
Фокиной, чтоб внимательно рассмотреть ее глаза. Просто искренне
надеялся, мне показалось. Мало ли, с недосыпу и не такое
привидится.
Однако, Фокина вместе с другими девчонками, занялась созданием
ёлочных игрушек. Они устроились в углу комнаты отдыха, обложившись
бумагой, нитками, клеем, ножницами и шишками, которые собрали на
улице. Честно говоря, у меня возникло ощущение, что Маша теперь
всячески избегает нашего контакта. Она от своих подружек вообще на
отходила. И каждый раз, когда я пытался поймать ее взгляд,
отворачивалась. Естественно, при таком количестве свидетелей не
подойдёшь и в лоб не спросишь, Фокина, какого хрена? Она не псионик
и быть им не может. Это я точно знаю. Из воспоминаний Ванечкина.
Он, как придурок, неоднократно подходил к этой красивой девочке,
собираясь позвать ее на каток или в кино. Но каждый раз, едва
оказывался рядом, просто тупо молчал, несколько минут смотрел в ее
глаза, разворачивался и уходил. Лицо Фокиной я рассмотрел ещё в тот
момент, когда только оказался внутри Ванечкина. Это одно из самых
дорогих его сердцу воспоминаний. Картинка была чёткая. Я не мог
ошибиться. Тогда у Маши с глазами все было нормально. Обычные,
голубые глаза. Ничего особенного. Так какого черта произошло
сейчас?