– Он, случайно, не умер? – спросила Терри с беспокойством и осторожно потыкала пса пальцем.
Пес открыл один глаз и задумчиво взглянул на нее.
– Сидите уже тихо! – раздраженно сказал Чик. – Вы привлекаете внимание.
– Чик, вы женаты? – спросил профессор через некоторое время, желая поддержать разговор.
– А вам какое дело? – оскалился Чик.
– Я просто спросил.
– Я свободен как ветер, – небрежно сказал Чик.
– О, как и все мы, – засмеялся профессор.
После паузы Чик произнес:
– Чертова баба, чертова Мойра, чертова стерва! Все забрала – дом, мебель, детей. Хотя их-то не жалко, сраных сопляков.
Мне вспомнился доктор Херр – его бывшую жену тоже звали Мойра. Уроженка Абердина, ученый-химик с нечеловеческой выдержкой. Она как-то умудрилась пробудить в себе толику человеческих чувств – ровно столько, чтобы хватило подать на развод. Это наверняка единственное, что могло быть общего между Чиком и Херром.
Чик с выразительным вздохом отложил «Беговые новости», потушил сигарету, откинулся назад и закрыл глаза со словами: «Не давайте мне заснуть».
Он мне кого-то напоминал, и я пыталась понять, кого же.
– Ты смотришь на меня, – сказал он, не открывая глаз.
– Я просто пытаюсь понять, кого вы мне напоминаете.
– Я один такой, – сказал он. – Господь разбил форму, в которой меня отливали.
Пошел дождь. Тяжелые капли барабанили по крыше машины.
– Боже, какая погода! Хороший хозяин собаку на улицу не выгонит, – прокомментировал профессор.
Пес заинтересованно повел ушами, но не удосужился проснуться. Интересно, как подобные погодные явления влияли на экономику Тара-Зантии?
Струи бежали по ветровому стеклу, и мы уже не видели улицу. Терри спросила Чика, почему он не включит дворники. Почти не меняя позы, Чик подался вперед и нажал на кнопку. Дворники заскрипели и ожили. Они медленно поползли по стеклу, издавая чудовищный звук – словно кто-то скреб ногтями по грифельной доске.
– Вот поэтому, – сказал Чик, выключил дворники и снова закрыл глаза. – А теперь как насчет держать рот на замке и глядеть на дом, не отрывая глаз?
– Какая ужасная мысль, – пробормотал профессор Кузенс.
Воздух в машине был влажный и плохо сочетался как с запахом псины, так и с исходной ядовитой вонью, которая к этому времени трансформировалась в аромат гниющей шерсти, плесени и грибов. Я подумала – хорошо, что у Чика машина не отапливается, а то в ней непременно зародились бы новые формы жизни. Но все же было дико холодно, и я радовалась соседству большой, теплой, вонючей собачьей туши.