«Хорошо гулять по свету, с карамелькой за щекою» – напевал он себе под нос, споро шагая по пружинящему травяному ковру.
«Хоть по этому свету, хоть по тому – лишь бы карамелька была вкусная» – добавлял речитативом. Настроение было неожиданно хорошим.
Долго ли он шёл, коротко ли, а только ничего в пейзаже не менялось: степь да степь кругом. А где–то вдалеке – на западе, что ли, – уже спастически дёргались в небе оголённые нервы молний и бронхитисто покашливал гром. И совсем уж было решил Иван Фёдорович, что придётся ему ночевать в широкополье, под грозой, где–нибудь в стогу, как вдруг увидел на горизонте пятнышко неяркого света от одинокого костра.
Он прибавил шагу, напевая громче и жизнерадостней, и буквально в четверть часа добрался до просёлочной дороги, на обочине которой, чуть в стороне, приютилась небольшая палатка. Ещё чуть дальше, в неглубокой ямке, разложен был костёр, над которым закипал прокопчённый долгим употреблением чайник. Рядом стояли две алюминиевые кружки.
У костра задумчиво смотрел на огонь неприметного вида человек и, кажется, наслаждался одиночеством и погодой. Это был Бог.
Иван Фёдорович в Бога не то чтобы яростно не верил, но сомневался, когда задумывался. А задумывался по этому поводу он крайне редко. И тем не менее, кто–то ему сейчас, – какой–то голос в голове, – отчётливо и вполне серьёзно сообщил: а ведь это – Бог!
Иван Фёдорович не преисполнился священного трепета, душа его не возликовала, на колени он не рухнул. В общем–то, были у него основания не очень радоваться встрече с тем, кто одним мановением руки взял и сократил его жизнь до невозможности. Но, к чести его надо сказать, никаких претензий выдвигать он тоже не стал. Он только пощупал шишку от лобового удара, удивился, что ни боли, ни головокружения не чувствует и чуть улыбнулся навстречу непонятному взгляду Господа – то ли вопросительному, то ли добродушно–насмешливому.
Причмокивая карамельку, Иван Фёдорович неловко кивнул и подсел к костру.
– Пришёл? – спросил Бог без всяких предисловий, словно только его, Ивана Фёдоровича, и ждал сегодня весь день.
– Да вот, – пожал плечами Иван Фёдорович. – Не думал, не гадал.
– А оно так обычно и бывает, – кивнул Господь, неторопливо раскуривая простецкую деревянную трубку, пыхая сизым дымком, который тут же уносился бризом вслед за дымом костра. Пахнуло чем–то церковно–ароматным, нежным и вдохновенным, как трепетная девичья молитва.