и, вспорхнув, перепрыгнул на оголовье посоха, который старик, даже сидя, так
и не выпустил из своих узловатых пальцев. Все, включая отстранившегося велиманна, с интересом повернулись к старику.
– Хм… хм… какую бы историю вам рассказать, друзья мои…
– Давай уже любую, человек, не томи! – влез Газгу, – если ты до утра будешь вспоминать, то я лучше сразу спать лягу!
– Цыц! – гавкнул на него Тальес, – рот закрой, недомерок. Прошу прощения, отец, не спеши, мы подождём. Главное, чтобы интересно было.
– Да разве есть у вас, людей, интересные истории? – пробурчал гном, чем заработал очередной гневный взгляд рыцаря.
– Ага! Вспомнил я одну, – пробормотал наконец старец, – как раз про твоего сородича, ворчащий мой друг, про гнома, стал-быть, историю. А гном тот был непростой, а…
– Золотой? – ляпнул Лодук, и по рядам слушателей загуляли смешки.
– Нет, рыжебородый друг ворчуна, – не стушевался старец, – тот гном был великим воином и преданным другом. А дружил он, как бы удивительно и неправдоподобно это не звучало, с тем, кого вон те красивые Дети Леса, называют mesaan. С человеком.
Все с интересом взглянули на молчаливых альхэ и снова повернулись к старику.
– Случилось это давным-давно, в те времена, когда ещё Север не охватила череда страшных, но Великих Войн, а здесь, на Юге, о чуме-поруке никто даже слухом не слыхивал. Звали тех двоих, о ком пойдёт речь, Гэрри и Маггот. Как вы уже догадались, Гэрри, также известный, как Трутень, был человеком, а Маггот – гномом. Но откликался этот необычный гном на столь же необычное прозвище – в своём окружении его нарекли Хмельком, потому что больше всего на свете тот гном любил выпить эля. Или чего покрепче…
– Это-то да, это мы могём, – расхохотался Газгу и хлопнул сидящего рядом Лодука по плечу, да так, что тот чуть не свалился с бревна.
– А произошла та история, – продолжил своим глубоким, чуть с хрипотцой, но всё же приятным голосом старик, – на далёкой и ныне заброшенной, забытой всеми народами и богами, земле, на острове под названием Гортуна…