Тальес поджал губы, собираясь ответить кашевару всё то, что он думал о гномьих премудростях, об их бартерном порядке взаимоотношений, да о самом бородатом мудриле Газгу, но назревающий конфликт неожиданно разрешил ещё один представитель низкоросликов.
– Уважаемый сеньор Тальес! Не желаете ли вы разделить со мной сию скромную бутылочку «Вальетелли», тем самым устроив нам небольшой аперитивчик перед скорой трапезой?
Рыцарь опустил голову и встретился взглядом с преградившим ему дорогу коротышом. Светлоглазый, рыжебородый человечек в оливковом жилете, чёрных башмачках с золотыми заклёпками и парчовой шляпе на голове услужливо протягивал Тальесу бутыль из тёмного стекла в сеточке, при этом широко улыбаясь и сжимая в зубах дымящуюся трубочку.
– Кхм… Не откажусь, – буркнул рыцарь, косясь на колдующего у котла кашевара, – вы очень любезны, уважаемый господин…
– Лодук. Меня зовут Абдрогунок лон-гари Лодук. Бросьте вы хмуриться, словно скунса почуяли, уважаемый рыцарь! Вам оно, простите за откровенность, не к лицу! Я понимаю, что моё полное имя далеко от тривиальности, достаточно тяжеловесно для произношения и уж тем паче – для запоминания. Так что я не в обиде.
– Благодарю вас, господин Лодук.
Господин Лодук тоже принадлежал к народу низкоросликов, а точнее, к племени лепров. Ростом он, как и Газгу, едва дотягивал до трёх футов, то есть доходил Тальесу до пояса. Но, если коренастый гном в плечах не уступал рыцарю, а в обхвате рук так вообще превосходил его, то Лодук, как и любой другой лепр, телом был довольно тщедушен – с десятилетнего человеческого ребёнка. Проще говоря, совсем мал и хил. Помимо физических и анатомических особенностей, эти похожие народы различала ещё одна важная черта – лепры, в отличие от гномов, никогда не отпускали усы. Бороды носили. Но усы – нет.
– Вы на него не обращайте внимания, уважаемый сир Тальес, – пробормотал Лодук, выпуская из носа струи дыма на манер дракона, – Газгу как дураком родился, так дураком и помрёт. Его даже братья собственные нередко поколачивают за язык дурной. А мелет он им столь бездумно не со зла вовсе, а по скудоумию.
– Ах ты, прыщ безусый, пиявка рыжебородая, да я тебя… – забурчал гном, строгая над котлом овощи.
– Ты – меня, а потом я тебе в Ленциге вексель вот возьму, и не выпишу. И что тогда поделывать будешь, охламон ты усатый? Вот-вот, то-то же! Не забывай, носатый мой друг, кто тебе денюжки даёт.