– Энчик, закрой окно! Простудишься! – умоляюще сказала Луиза, но босоногий солдат не слушал ее и глубоко вдыхал воздух. Он словно видел что-то в глубине проносящегося мимо леса.
– Да сколько можно? – зашептал он. – Они все липнут и липнут, хлопают на меня своими прекрасными глазенками и томно вздыхают, будто здесь нечем больше заняться. Вчера одна заявила: «Хочу, чтобы завтра ты меня довел до оргазма, я этого два года жду. Сколько можно издеваться?». Устал…
Революционер смотрел на Луизу. Она была очень соблазнительной в этот момент.
– В России либо революцию делать, либо баб е..ть. Две вечные забавы. – заключил про себя он, глядя на очаровательные ножки блондинки, и рухнул на свое место.
В купе стало тихо, лишь слышно было, как похрапывал дед, ворча что-то себе под нос.
– Вы знаете…, – нарушила молчание Луиза и кивнула в сторону босоногого, – мы были в тамбуре, курили. Он вел себя, как мальчишка, признавался в любви. Вы верите, Адам, в любовь с первого взгляда?
Впервые в жизни она назвала его по имени, он даже не помнил, когда представился ей, и эта приятная внезапная дрожь пробежала по всему его телу.
– А он верит. – Продолжила блондинка. – В какую-то долю секунды я поддалась его уговорам…
У Адама кольнуло в груди.
– Уговорам? – переспросил он, нахмурив брови.
– Да… уговорам. Он умолял меня покинуть поезд. Говорил какой-то бред, что Вы опасный человек. Затем дернул стоп-кран. Но я передумала… Хотя, признаюсь честно, еще немного и мы кубарем свалились бы, держась за руки, в заснеженные сугробы.
– И почему передумали?
– Из-за Вас, – улыбнулась Луиза, – И он бесится!
– Так чем Вы занимаетесь? – спросил он у солдатика.
– Любовью, – вздохнул тот печально. – Все мы занимаемся любовью.
Луиза попыталась обнять босоногого, но он дал понять, что не хочет этого, почти высунув голову наружу. Холодный морозный ветер трепал ему длинные волосы. Порывы ветра были так сильны, а человек, высунувшийся в окно так худ и легок, что казалось, сейчас его сдует и он вот-вот улетит в мрак заснеженной ночи.
– Да куда ты, куда! – почти вцепилась блондинка в его гимнастерку и с трудом оттащила от окна.
В этот момент мимо промчался встречный поезд, и попутчики с ужасом слушали оглушающий шум проносящихся вагонов.
– Русские люди – это совесть мира. – заключил про себя революционер. – Их можно игнорировать, не замечать, отрицать само их существование. Но как только цинизм и ложь окружающего мира достигают своей критической точки, совесть пробуждается и карает нещадно.