У дверей, при входе в здание, офицер охраны уже в звании подполковника, проверив документы: паспорт и пропуск, предложил пройти к лифту и подняться на восьмой этаж.
Поднявшись на восьмой этаж и пройдя по коридору к двери нужной комнаты, автор постучал в неё; и, получив разрешение, вошёл в комнату.
В довольно просторной комнате, размером, примерно, 5 на 6 метров или даже большей, за столом у стены, слева от двери, сидел товарищ, одетый по-летнему – в одной рубашке. На столе стояло пять телефонных аппаратов.
К столу, за которым сидел товарищ в рубашке, был приставлен стол в виде длинной ножки буквы «Т», по сторонам которого стояло по три стула с каждой стороны.
В дальнем правом углу у огромного, практически во всю стену, окна стояло кресло, перед которым на журнальном столике стояли ещё два телефонных аппарата, по-видимому, включенных параллельно, и лежали несколько газет и журналов.
За окном, в лучах солнца, блестели мокрые от только что брызнувшего дождичка крыши Политехнического института – слева, углового здания ЦК Комсомола – прямо и ряда других домов.
Подумав про себя, что хозяин кабинета «неплохо устроился», автор представился. Хозяин кабинета своего имени не назвал. И автор не знал – Плышевский ли сидел за столом. И, чтобы замять наступившую неловкость, автор позволил себе произнести: «Хорошо тут у Вас, а вид за окном – потрясающий»!
При этом подумал, что в их институтской комнате, примерно, такого же размера, за двенадцатью столами сидит 12 (двенадцать) человек: два ведущих инженера, два старших инженера, два инженера и шесть техников; и два параллельных телефонных аппарата.
Получив приглашение, автор присел, готовый к разговору. А хозяин кабинета, так и не представившись, ответив на телефонный звонок, предложил подождать:
– Должен прийти ещё один товарищ – сказал хозяин кабинета.
А, когда подошёл товарищ, кстати, тоже не представившийся, хозяин кабинета достал из ящика стола лист бумаги, на котором автор разглядел 13 рукописных вопросов, и началась «беседа».
Хозяин, украдкой читая, задавал вопрос, а автор отвечал. Когда на подготовленные вопросы были получены ответы, а интерес к беседе, по-видимому, не угас; собеседники автора начали формулировать новые вопросы, обнаружив при этом такое ужасное косноязычие, что осмелевший к тому времени автор был вынужден помогать своим собеседникам, формулировать их вопросы к себе.