– За что же еще?
– За то, что ты есть в моей жизни. Ты единственный человек на свете, с кем я могу быть самим собой.
– Тебе нужно почаще быть самим собой.
– По-твоему, я обычно сам не свой?
– Ты сам сказал, что настоящим ты бываешь только со мной рядом. Вот только в последнее время ты пропадаешь в этих чертовых экспедициях. Делай выводы.
– Я же документалист, съемки диких мест – это мой удел.
В ответ на это жена пихнула мужа ладонью в грудь. Даниэль откинулся на спину, а София тут же оседлала его чресла. С минуту она гипнотизировала поверженного супруга взглядом, а потом, вскинув бровь и закусив алую губку, выдала:
– Если кто-то подзабыл, то я могу освежить его память: твой удел – быть моим. А значит – быть самим собой, то есть быть подле меня и меня ублажать. Ясно тебе? И никаких возражений!
Даниэль заулыбался.
– И нечего скалиться. Я, между прочим, серьезно тебе это говорю.
– ¡Si, señora! Слушаюсь и повинуюсь!
София театрально закатила глаза к небу.
– Знаю я твои повиновения! Через месяц опять ринешься спасать очередную ожившую ископаемую лягушку где-нибудь в предгорьях Гималаев. А мне опять останется лишь грезить о моем смуглом капитане.
– Вообще-то я решил оставить операторскую работу.
Даниэль вдруг посерьезнел и, мягко ссадив с себя Софию, поднялся с постели, подошел к окну и оперся обеими руками о подоконник.
София с тайным вожделением уставилась на его крепкие ягодицы, белевшие на фоне загорелых ног и широкой спины профессионального пловца.
Она поймала себя на мысли, что хочет поцеловать именно эту часть его тела, но вслух произнесла:
– Так я тебе и поверила.
– Честно.
– Серьезно?
– Вполне.
– И с какой это стати, позволь полюбопытствовать?
Даниэль набрал было в грудь воздуха, чтобы ответить, но заколебался и с горечью выдохнул.
– Что-то случилось, Даниэль?
Где-то в глубине живота у Софии шевельнулось беспокойство. Еще при встрече на пляже она поняла, что в поездке нечто стряслось. И, раз уж это нечто смогло заставить мужа бросить операторскую карьеру, игнорировать это нельзя было ни в коем случае.
В комнате повисло тягостное молчание. Даниэль продолжал стоять, опершись руками на подоконник. Затем забарабанил пальцами по гладкому лакированному дереву. За пять лет супружеской жизни София вполне изучила язык тела своего избранника. Это дробное постукивание совершенно точно означало, Даниэль не на шутку чем-то расстроен.