Инна не хотела идти на контакт. Сначала она отделывалась стандартными фразами, а потом и вовсе напала на меня:
– Рома, я не пойму, тебе что, скучно жить стало? Ты давно не занимался терапией. А теперь спрашиваешь, что с пациентом, и даже забираешь у меня группы.
Она выжидательно посмотрела на меня.
А что я мог ей ответить? Что одна моя пациентка не даёт мне покоя, и я задался целью вылечить её, а заодно и всех остальных? Или согласиться, что мне стало скучно?
Нет. Ни того ни другого я не мог.
Поэтому решил действовать как руководитель.
– Знаете, Инна Юрьевна, бывают такие моменты, когда ты понимаешь, что можешь больше. Я долгое время занимался производственными вопросами. И сейчас никто не может сказать, что здесь плохие условия труда или что-то ещё. Но я прежде всего – психиатр, психотерапевт, и я хочу приносить пользу пациентам. Или вы думаете, что не могу?
Теперь настала моя очередь смотреть на неё и ждать. Но, видимо, моя речь её не тронула, так как Инна хмыкнула, поднялась с кресла и сказала:
– Почему же, Роман Евгеньевич, я так не думаю…
Фрейд писал: «Когда возникает привязанность пациента к врачу, тот становится заложником аналогичного процесса – контрпереноса. Врач должен в полной мере преодолеть контрперенос; одного этого достаточно для того, чтобы он обрёл психоаналитическую власть…».
Странная выходила ситуация.
У меня не было власти – как бы я себе это ни надумывал! – кроме той, которую узаконили на бумаге в департаменте здравоохранения. Но была своя – личная привязанность. И теперь я мог выбирать между долгом и совестью. А этот выбор был мучительным. Он выматывал и не давал никаких ответов.
***
Дневник Анны
Здравствуй, дорогой
Всё происходит помимо нашей воли?
Раньше я была уверена, что да. Но теперь я начинаю меняться.
Я вижу это в зеркале!
Вижу это в своих движениях!
Я даже вижу это в отражении чужих чувств в чужих глазах.
Я стала больше смеяться.
Конец ознакомительного фрагмента.