Спустя час Максим уже был возле съемной квартиры Кристины и Вовы. Постучав, он в ответ услышал только матерные слова. Максим открыл дверь и вошел, его взору открылась неприятная картина: Вова сидел на полу в кухне с бутылкой водки в руках, вокруг царил полнейший беспорядок, сам же Вова был уже сильно пьян.
– Когда ты только успел нажраться?
– А ты кто такой, чтоб мне указывать, что делать, а ну пошел отсюда, – разозлился Вова и попытался встать, ему это не удалось.
– Господи, ты только посмотри на себя, ты же ничтожество, мразь! Мало того, что столько времени ты обижал Кристину, так еще и поступаешь как последний ублюдок, тогда когда ей нужен. Ты же отец этого бедного ребенка, как ты можешь просто взять и отвернуться от своей жены, – начал приходить в ярость Максим.
– Я тоже переживаю, и это мой способ справится со своей болью. Я не виноват в том, что она такая дура, сама поперлась куда то, дома ей, видите ли, не сиделось. Она во всем виновата, она хотела этого ребенка, и теперь я должен мучится из-за нее и жалеть ее? Да пошла она. Да пошел ты! – грозно заявил Вова, и шатаясь в разные стороны встал на ноги, попытался толкнуть Максима.
– А знаешь, это даже хорошо, что ты, наконец, показал свое истинное лицо. Ей будет лучше без тебя, и я клянусь, сделаю все, чтобы она больше не губила свою жизнь рядом с тобой.
Максим быстро вышел, ему было противно, и он еле сдерживался, чтоб не избить Вову до полусмерти. Вова не унимался и побежал за ним следом, стоило ему только тронуть Максима, как тот тут же впечатал ему кулаком в лицо.
Максим молча, взглянул еще раз на лежавшего на полу Вову и ушел.
Кристина пришла в себя ночью, когда возле нее никого не было. Минут пять она безжизненным взглядом осматривала все вокруг. Потом сознание ее начало проясняться и она начала ощущать физическую боль.
Болело все, от самого живота, где была прооперирована, до мелких царапин и ссадин. Она медленно начала ощупывать себя, при этом дыхание ее участилось, и она начала наполняться диким страхом и ужасом вся без остатка, как сосуд наполняется водой. Это чувство было подобно клаустрофобии и агорафобии одновременно. Кристина попыталась сесть, но боль была слишком свежей и сильной, так что при этом из нее вырвался звук, напоминающий рев животного. Прибежала медсестра Алена.