Душа ныла, как же ему хотелось на всё наплевать и броситься ей в объятия, прижать к себе, целовать и не отпускать никогда. Как он хотел быть с этой девушкой, несмотря на все пророчества и проклятия, быть единственным в её жизни. Он знал как холодно она на это отреагирует. Но за эти несколько лет их совместной жизни он прекрасно изучил её характер, знал что это всего лишь маска, защитный рефлекс организма на экстремальные ситуации. А то, что творилось в её душе сейчас, ему и без всякой магии было известно. Это была бомба с часовым механизмом, которая взорвётся, как только они расстанутся и поезд Москва-Ленинград начнёт уносить её прочь. Реки горьких слёз, бессмысленные теперь письма. Зачем им всё это? Зачем им такие мучения? Сердце забилось ещё чаще, хотелось крикнуть на весь вокзал: «Не уезжай, останься, я же люблю тебя!, – но что-то останавливало, что-то не в душе, не в сердце, а где-то в глубине разума, как игла укололо. – Стой…» – любовь двух сердец разлеталась, как осколки разбитой вазы.
«Господи, прости меня! – подумал он. – Я так люблю эту девушку, люблю больше своей жизни, я так хочу остаться с ней! Но этому уже никогда не дано свершиться, ибо то, что предначертано судьбой, не переделать, не исправить и не изменить. Судьба! Какое же это абстрактное слово. Никто никогда её не видел, но все почему-то в неё верят, как заколдованные».
В памяти сразу всплыли слова, какого-то философа, что «всё, что мы – люди делаем в жизни, впоследствии называем судьбой, даже не подозревая, что всё это дело рук наших».
Мысли роились в голове, все они как-то перепутались. Только сейчас он вдруг вспомнил, что на улице декабрь, и что стоит он с распахнутой шинелью на лютом морозе. Пальцы рук уже полностью закоченели и почти не слушались. Он попытался их размять – тщетно. Девушка тоже замёрзла и это было заметно по её покрасневшему носику и щёчкам. Но что такое нещадный мороз, когда рушится счастье? За те три минуты, которые прошли после того, как он догнал её почти у самого вагона и окликнул, они не произнесли ни слова. Лишь долгий печальный взгляд, да слезинки, замерзающие на щеках, и много-много мыслей, воспоминаний, и память, от которой не скрыться даже в самом далёком уголке вселенной.
Тишину молчания нарушил громкий гудок паровоза. Оцепенение мгновенно спало, он вытер рукавом замёрзшие слезинки, она прикрыла носик варежкой и начала дышать, чтобы согреть его.