В детстве играть и весело, и страшно, и любопытно, и трагично, иногда немного грустно, но чаще светло и радостно. А во взрослом, умудренном, по мнению многих, возрасте приходит время угара и похмелья от бесконечных кружений уровней, от непрерывной карусели абсурдных образов. Яростная боль обживается в перегретом мозгу, воспаленные глаза привыкают к пронзительной рези, тело сводит от запрограммированных поз, и сухо-сухо во рту. Но остановиться невозможно, и всё громче звучит в ушах: «The Show Must Go On».
Время мелькает быстрее и быстрее, делается тягучим и сверхплотным. События недельной давности видятся отодвинутыми в далёкое прошлое, а газеты десятилетней выдержки кажутся диковинной хроникой канувших эпох.
Фрагменты реальности превращаются в компоненты игрового процесса, а окружающие люди – в хорошо или не очень хорошо воплощённых персонажей иллюзорного действа. Мы и на миг не в силах оторваться от Игры, мы становимся её частью, поскольку только в ней можем что-то изменить, на что-то повлиять. Жизнь давно научилась обходиться без нас, без каждого в отдельности, без того, что когда-то называли волей индивида. Это понятие нивелировалось, приблизилось по значению к абсолютному нулю. Мы играем потому, что разучились жить, и умение это вряд ли вернется.
Разве что в результате какой-нибудь глобальной катастрофы люди станут перед необходимостью возвратиться к истокам, к умению слушать и понимать природу и брать у неё то, что жизненно значимо, к отношениям, замешанным на истинных связях и чувствах, к переоценке сущего. Но выход этот кажется излишне жёстким даже мне, весьма невысоко оценивающей и род людской, и перспективы его существования. Да я и не пытаюсь поставить диагноз или выписать рецепт, я просто слежу за ходом болезни, наблюдаю клиническую картину. И если она покажется кому-то неоправданно мрачной – я не специалист.
Да и может ли быть въяве специалист в этой области? Разве тот, кто запустил всепланетную забаву. «Глоуб-игру замутил извращенец»… Как же он изобретателен! За его больной фантазией не угнаться могущественным корпорациям, многими сотнями поставляющим новые и новые игрушки прямиком в наши компы и головы.
Но когда это началось, когда человечество оказалось вовлечённым в нескончаемое представление? Не в момент ли появления первого человека на Земле? А каким путём это произошло – спустился ли он с пальмы, попутно поумнев и став основателем нового биологического вида, или десантировался на опьянённую собственной дикой красотой планету с корабля миссионеров-пришельцев, или был слеплен из подходящего подручного материала – он и сам толком не знал. Не будем и мы спорить о вещах, о которых никогда не договоримся.