– До Преображенки. – Струйки пара вылетали из мужика вместе со словами. – А что?
– Далекий путь, – усмехнулся Репей. – Ладно, залазь, подбросим. Как раз и по пути.
Мужик на какое-то время задумался – то ли не верил в нежданное счастье, то ли струхнул. Что там за очками делалось, Костыль не видел. А потом, решившись, лох потянул на себя дверцу и полез на заднее сиденье. Здесь, в тепле, окуляры у него вмиг запотели, и на какое-то время он потерял ориентацию.
– Поудобнее устраивайся, – добродушно прогудел Репей. – На всю задницу. Давай, Костыль, двигай.
Тот с готовностью вдавил педаль, и черная морозная тьма, расцвеченная случайными огоньками, потекла мимо них. Да, повезло мужику, что дача у Репья по Ярославке. Крюк бы уж точно делать не стали. Ради какого-то лоха…
– Издалека топаешь? – поинтересовался Репей.
Шуряк, вынужденный перебраться на переднее сиденье, мрачно смотрел вниз. Чувствовалось, что нехорошо ему. Не блеванул бы, опасливо подумал Костыль. Как-то он уж очень быстро наклюкался…
– Да вот после ночной службы домой иду, – отозвался мужик, малость согревшись в жарком салоне.
– И что ж у тебя за служба такая? – прищурился Репей. Костыль видел его ухмылку в зеркальце заднего обзора. – Типа и опасна, и трудна?
– Ну как… – Мужик, похоже, удивился. – Церковная служба. Рождество ведь Христово сегодня. Кстати, с праздником.
– Взаимно, – отозвался Репей. – Мы вон тоже отмечаем. Великий типа праздник. На, прими! – Он достал плоскую серебристую фляжку и протянул гостю. – Давай, за Рождество!
Конец ознакомительного фрагмента.