Прошёл час.
Поплавок сонно отдыхал на поверхности океана. Жуки и опарыши,
прицепленные на крючок, то ли заснули, то ли вели умиротворённую
беседу на глубине полутора метров под водой. Солнце в безоблачном
небе начало свой неторопливый вечный ход.
«Я же Избранный, - вдруг ни к селу ни к городу подумал Дирк. –
Ну, должен быть. Я не могу даже рыбу поймать. Я многое знаю о
растениях, может быть, больше всех в Кья. Но здесь нет растений, по
крайней мере, здесь нет ни клочка суши, чтобы они там могли расти.
Я знаю прибрежную флору, но здесь и берегов то нет. У всех есть
врождённая особая сила, можно сказать, магия своего рода – но у
меня она отсутствует. Я… полностью никчёмный?!! Как так вышло???
Ведь все, все герои историй, что я слышал – такое случалось не раз
– попав в другие миры, обладали какими-то невероятными
умениями.
«Или, - тут Дирка прошиб холодный пот, - или… о таких
неудачниках просто не слагали легенд? Они просто тупо умирали – и
всё?»
- И всё? – потрясённо прошептал Дирк. – И это всё, что меня
здесь ждёт? Но… почему? Нет, я так не хочу! Я… не должен!
Он судорожно перебросил удочку и подбросил привады.
- Что-то должно быть! – повторил он в сотый раз как
скороговорку.
Пока он пытался добыть рыбку, дед Хо что-то плёл из гибких
ветвей, а бабушка Ма подсушивала куски рыбного филе на песке с
помощью широких раковин, отдалённо напоминавших подносы с редкими
дырочками.
Когда грустные мысли отступали, и уже не хотелось смотреть на
поплавок, Дирк осматривался вокруг. Океан в этом месте, казалось,
делился какой-то невидимой границей. По одну сторону к горизонту
ровными рядами уходили поля островков, таких же, как Ди Кро.
Примерно на расстоянии километра маячил остров покрупнее. Возможно
дальше на таком же расстоянии были ещё крупные острова, но Ди Кро
возвышался над водой всего на полметра, и острова чем дальше, тем
больше сливались в сплошную тёмную массу, расцвеченную кое-где
скоплениями ярко-зелёных водорослей, выступающих на поверхность
океана, как клубы пористой лапши.
По другую же сторону невидимой границы была только вода. И так
довольно мутная, она чем дальше, тем больше мутнела. В ста метрах
она казалась бурой, а ещё дальше какой-то глинистой,
взбаламученной, словно кто-то упорно махал лопатой над дном,
поднимая взвесь.