Глава пятая
Тюрьма народов
«Один в поле не воин».
Гурджиев уделял колоссальное внимание работе в группе. И говорил, что один человек не сможет ничего достичь самостоятельно. Только вместе, только всем кагалом. Он утверждал, что люди не понимают своего положения. И все, что мы способны почувствовать, что необходимо вырваться из тюрьмы. Нужно вырыть под стеной ход. Один не сможет, надо рыть по очереди, человек десять-двадцать вполне на это способны. Работая по очереди и прикрывая друг друга, смогут спастись. Думаю, он слегка лукавил. Человек может многое и один. Вопрос в том, каков он, этот человек и какой объем нужной информации имеет. Подозреваю, что сейчас – в век «прогресса и прогрессивки» проще идти по Пути. Информации хоть завались. Книги печатаются и интернет переполнен знаниями. Проблема в том, что Информацию можно скрыть двумя путями. Скрыть ее в тайниках или растворить в бесконечном объеме чепухи. В которой, как изрек Наше Все Пелевин, можно колупаться всю жизнь. Типа того, что Высшие Учения для Высших Адептов. А чепуха для остальных. Некоторые это понимают лет через пять хождения по эзотерическим тусовкам. Некоторые через двадцать. А многие никогда. Те, кто поняли, начинают сбиваться в стаи. Точнее, в маленькие такие стайки. Два, три, семь. Иногда девять. Как пишет некая Натэлла Сперанская в «Мистерии Четырнадцати», девять проявлены, а четыре скрыты. Что означает сия туманная фраза, расскажу потом. Ежели захотите, как говорила в «Здравствуйте, я ваша тётя» неподражаемая донна Роза. Итак, вернемся к теории Гурджиева. Он утверждал, что все мы в тюрьме. И имел в виду совсем не Советскую Россию и не нынешнюю «демократическую», а вообще всех землян. Типа сначала надо понять, что ты в тюрьме, а потом думать, как убежать. Лучше всего узнать, как это делали до тебя. А потом искать знающих и умеющих. И инструменты для побега. И тех, кто способен «помочь». Есть такая шикарная суфийская притча про Пловцов.
«Корабли тайно поднимали паруса, пловцы продолжали обучать плаванию. Обстановка на острове не смогла наполнить души этих посвященных людей смятением. В конце концов, они тоже выросли в этом обществе и имели неразрывную связь с ним и его судьбой. Однако зачастую они вынуждены были оберегать себя от слишком пристального внимания своих сограждан. Некоторые „нормальные“ пытались спасать их от них самих. Другие пытались убивать их, руководствуясь столь же возвышенными соображениями. Третьи страстно желали получить от них помощь, но не могли найти их.» [3]