Я с женой в какой-то период нашего совместного существования – вы, может быть, предполагали это, когда меня слушали на Казанскую, – как-то неладно стал жить. У нас вообще брак ранний, ей было восемнадцать, мне двадцать. Любовь такая бурная – кино. Однажды под забором прокопал лаз, чтобы незаметно цветы на террасе поставить на рассвете. У нее на даче. Ухаживал лихачески, с подвигами. Поженились. Я перевелся на вечерний, ну и работать устроился. Дочка родилась.
Очень мечтал о богатстве, из кожи лез. Потом как-то пошел, пошел по карьере. Ничего, небедно стали жить. Недвижимость прикупал, вертелся, но не об этом сейчас… Дочь выросла, непослушная стала. Короче, к сороковнику дело, а мне моя семья о-го-го как в тягость. Познакомился с женщиной.
– Понятно!
– Ну да-да. Все как всегда, и у нас ничего оригинального. Я уверял себя, что вот такая душевная, отзывчивая мне и нужна была с самого начала. Встречался с ней год, а жена, конечно, чувствовала. Дома я придирался ко всему, все меня раздражало и в ней, и во всякой мелочи. Потом пропадал по неделям и не звонил. И тут вдруг дочь исчезла на целых три дня. А появилась с хорошего похмелья. Говорит вызывающе: мне восемнадцать, ухожу к парню. Я ей в ответ нравоучение, а она мне матом. И козлом меня назвала блудливым. Кричит: «Вот скажи, скажи маме, что у тебя нет бабы! Соври, давай!» А я в запале и скажи:
– Ну есть женщина, и что?
Дочь смеется, а жена устало махнула рукой и ушла на кухню.
Потом Юля, дочка, чего-то прихватила, какие-то шмотки, и убежала. Я через час захожу к жене, а она сидит спокойно. Нет ни сцен, ничего – молчит. Еще через неделю я, все обсудив с моей подругой, сообщил жене, что решил по-честному уйти, что я ее больше не люблю:
– Спасибо тебе, Катя, за прожитые годы, но общего у нас ничего нет, даже поговорить как будто не о чем.
Она меня вроде так мирно отпустила, даже собраться помогла. И тоже говорит:
– И тебе спасибо.
Вы не поверите, мы на прощание обнялись. И я ушел. Как будто через себя ушел.
Прошло месяца два, а может, меньше, точно не помню. Звонит Юля, дочь.
– Пап, – говорит как ни в чем не бывало, – знаешь, с мамой че-то не тае. Ездит куда-то, наверно, в больницу. Похудела.
– Переживает, – отвечаю. – Время залечит, так бывает.
– Да? А мне кажется, тут серьезно.