– Когда уже папка запишет вас в гитлерюгенд, бойцы? – спросил Отто покрасневший от вина.
– Там с десяти лет приём, – напомнил Генрих.
– Да ты погляди, какие быки, уже можно брать!
– Точно. И тебя как раз туда запишем, Отто, – Генрих и Вилл рассмеялись, а младший сослуживец что-то обиженно пробурчал. Они всё подтрунивали над его возрастом, однако ему уже исполнилось двадцать пять лет, и скоро он должен был жениться. Но для товарищей он навсегда останется семнадцатилетнем юнцом, почему-то решившим вступить в НСДАП вместо того, чтобы бегать за юбками, пока кровь горяча, а голова пуста.
Компания уже прилично набралась. Отто облокотился на ладонь, прибывая в полудреме, а Вилл с Генрихом придались ностальгии о довоенных временах и войне. Спорили, где было труднее, на западном или восточном фронте.
– Да когда Россия сдалась, и вы почивали на лаврах, мы здесь отбивались от французов, англичан, даже американцев, – сказал Вилл, заводясь.
– Но те годы, что мы воевали там, были труднее. Восточная Европа – кошмарное место, – безапелляционно заявил Генрих. Разразился спор.
Йозеф из гостиной услышал разговор отца с гостем. Слишком часто за последнее время ему на слух попадались истории о войне. Он бросил попытки развить скорочтение, оставил книгу и направился на кухню.
Дядьки не сразу заметили Йозефа, и продолжали грязно ругаться. Детский ум быстро впитал пару новых слов, не понимая пока их значения. Вилланд пнул Генриха ногой под столом и указал взглядом на сына. Они замолчали.
– Как вы относитесь к войне? – неожиданно для взрослых спросил с искренним интересом ребенок. Генрих почесал затылок, думая с чего начать. Он вопросительно посмотрел на Вилла, тот одобрительно кивнул.
– Война – это страшно, трудно, – всё это Йозеф уже слышал, – но она необходима, – сказал Генрих. «Что-то новенькое» – подумал ребенок.
– Почему?
– Потому что так устроена природа, а человек её часть. Сильный пожирает слабого, и выживает тот, кто может приспособиться к быстро меняющимся условиям. Так же у людей – сильнейшая нация должна править теми, кто слабее. И война, это естественный отбор. В ней решается, кто достоин, а кто оказался слаб и сгинет, чтобы больше не засорять землю своим никчемным потомством, – глаза Генриха покраснели, похоже, начали лопаться капилляры.