«А что вы ещё знаете?»
«Что вы заинтересованы мною, Аланд, жаль, что пока вы мне разве что совсем немного симпатичны».
«Если мы перейдем ко мне в номер на этот вечер, то я понравлюсь вам больше», – слишком откровенно пообещал ей мысленно Аланд, улыбаясь в глаза. Он знал, что он хорош собой, интересен, и ни одна женщина еще никогда не сказала ему «нет».
«К сожалению, я не знаю, как тебя зовут, но ты точно не Аланд, и ты не захочешь мне этого сказать».
«Это так важно? А как зовут вас?»
«Это так важно? Спросите у любого – и вам солгут, как и мне ответят, что вы Аланд, но я не люблю такую очевидную ложь».
Аланд поднялся, подошёл к Ланцу.
– Кто она такая?
– Матильда? Никто не знает.
– И она здесь?
– Ей невозможно отказать.
– Ты интересуешься ею?
– Без претензий. Тебе она понравилась? Не морочь себе голову, бесполезно.
Это была команда к действию. Аланд вернулся на место, где она дожидалась его.
– Так где же мы с вами увидимся, фрау Матильда?
– Нигде. Вы не угадали. Вы спросили у Ланца, кто я, и он сказал вам то, что обо мне все говорят. Вы не угадали моего имени. Впрочем, можете приезжать ко мне в Ревель, я познакомлю вас с моим мужем.
– Он так интересен?
– Банковский клерк и природный тупица, я даже детей от него не хочу, не люблю тупиц.
– Зачем же он мне?
– Чтобы ты заревновал, мой генерал. Иногда это помогает, но это необязательно. Ланц ведь не друг тебе? Он слишком неинтересен, чтобы быть твоим другом. Здесь принято заглядывать ему в рот и на лету ловить его указания. Для тебя он что-то должен был сделать. Ты утомился ждать, пока он выполнит свои обязательства, тебе скучно, и ты не прочь со мною развлечься. Я рада, что ты не аскет, я не понимаю курортного аскетизма. Может быть, я бы и согласилась подарить тебе ночь любви, но беда в том, что я и правда не знаю, как тебя зовут.
Аланд про себя улыбнулся, отговорки пустяковые, сломить такое сопротивление можно одним долгим взглядом. Стоило её для помучить или сразу воспользоваться?
И вдруг она дала Аланду такую пощёчину, что к ним обернулись все.
– Кто из нас кого помучает, Аланд, это вопрос, – сказала она тихим, резким шёпотом, а он полагал, что мысли его для нее закрыты. Аланд замер, обдумывая, что ему сделать. Ланц строго смотрел на него:
– У нас не принято вести таких разговоров, Аланд. Вы в святых стенах. Я буду вынужден написать письмо людям, поручившимся за вас, о вашем оскорбительном для нас поведении!