Кох смотрел в глаза Аланду, то, что он говорил, было правдой, Кох сам испытывал это на себе много лет, только Кох считал это чудом и сном, в котором он прикасался к подлинной жизни, а Аланд так жил, его сознание делилось, слоилось и не распадалось. Он мог быть здесь, слышать Коха и быть в тысяче километров отсюда.
Аланду нравился взгляд Коха – это был цепкий, пытливый взгляд хорошего ученика.
– Хорошо, Вильгельм, я рад, что ты пытаешься меня понять.
– Неужели ты, правда, мой отец? – почему-то снова пробормотал Кох.
– Я понимаю, – ответил Аланд, – что в свете последних событий для тебя этот вопрос очень важен. Я отвечаю тебе – да, и сразу же попрошу не упоминать об этом больше, не оттого, что я не хочу признать тебя сыном, а потому что сейчас для нас куда важнее отношения ученика и учителя. Все родственное может помешать нам в работе, довольно, что мы испытываем эти чувства. Бояться, что я тебя брошу или отрекусь от тебя, не нужно, этого не может быть. Я знаю, что ты умеешь молчать, это необходимое свойство для духовного ученичества. В том, что я люблю тебя, можешь не сомневаться никогда. Почему я оставил тебя с матерью, поймешь чуть позже. Пока рабочей версией пусть будет то, что ты немного узнал о мире, в котором ты будешь работать и жить.
Аланд утром уехал. Кох погрузился в тренировки, учебу. Учиться он всегда любил, но такого неимоверного желания и подъема всех сил не испытывал никогда.
То, что Кох был здесь один, нисколько не тяготило его, он любил одиночество и ему всегда его не хватало. Прежнюю жизнь как отрезало, он вспоминал о ней, как о сне, тревожном и неприятном. Присутствие Аланда Кох ощущал в своем сознании постоянно. Единственный ужас, который иногда накатывал на него, что было бы, если б тогда он все-таки размозжил себе голову или сердце нелепым выстрелом. Он никогда бы не оказался здесь, не встретился бы с этим человеком – своим учителем и отцом, и шестнадцать лет его жизни оказались бы полной бессмыслицей.
За три недели, что не было Аланда, Коху самому стало казаться, что он повзрослел. В зеркале он видел совсем другого человека, и этот человек был ему куда симпатичней.
Аланд вернулся утром, когда Кох, переиграв упражнения, потренировавшись в зале, сидел над книгами.
– Здорово, Вильгельм, молодец, я тобою доволен. Фердинанд, заходи, знакомьтесь. Вильгельм – Фердинанд. Вильгельм, сбрось рубашку, посмотри, Фердинанд. Что скажешь?