Прошла мимо, но Аланд довольно бесцеремонно смотрит ей вслед, не обернулась, скрылась за высокой дверью.
– Пройдемте ко мне в кабинет, господин Аланд, – покашливая, отрабатывая свою мнимую простуду, говорит Аланду Хорн.
Аланд идет за ним следом, разглядывает его, это не так интересно. Склонность к апоплексии, желчный, истеричный, за «хорошими манерами» прячет вечное недовольство жизнью, очень завистлив, тщеславен, никаких дарований; в детстве забит зубрежкой – во что бы то ни стало старался быть первым учеником, что при такой небогатой природе было, конечно, непросто. Поэтому волю развил, дома деспотичен, на службе гадит исподтишка, интригует и сплетничает. Дома мучает жену. Ревностью? Отвратительный тип, я на месте этой красавицы никогда бы не решился родить ребенка от такого урода. Внешне он, конечно, напоминает мужчину, но передается не только внешность. «У меня бы рука не поднялась приласкать это ничтожество, будь я женщиной», – думал Аланд, едва сдерживая насмешку.
«А вот она – очень даже ничего, особенно любопытно, пройдет ли она мимо меня, также не здороваясь, завтра? Нужно немного задержаться. Нужно, чтобы мне предложили посидеть в гостиной, и его жена поговорила со мной минут пять в отсутствие павлина, разумеется».
Советник Хорн, все покряхтывая и поперхивая, как тяжелую ношу, несет папку с документами.
– Думаю, все в порядке, – говорит он, намекая на то, что можно не проверять и поскорее убраться.
«А у меня другие планы».
– Не возражаете, если я все-таки взгляну?
Против этого ни один государственный клерк возразить не посмеет, потому что бумажки есть бумажки, это святое, их нужно проверять, иметь, хранить, то есть уважать.
– Конечно, можете присесть.
Аланд сел в кресло, он умел обозначить свое место в пространстве. Советник сам опускается на угол стула, словно не он тут хозяин. «Вот и повиси на своем геморрое».
– Хорошо, что взглянул, – сообщил Аланд, изображая великодушие и снисхождение. – Это не вы заполняли?
– Нет, я такими вещами не занимаюсь, господин Аланд, это делопроизводители. Что-то не так?
– Ну, если с вашей точки зрения мне вчера исполнилось 89 лет, то, конечно, придраться не к чему. На границе мне придется клеить фальшивую седую бороду, чтобы соответствовать этим документам.
– Быть не может! – советник Хорн с ужасом смотрит в документы.