Что сказал Бенедикто. Часть 3-4 - страница 31

Шрифт
Интервал


– Господин Вебер, останьтесь, – сказал кто-то из корифеев, небольшая группа людей устроила ему, не сговариваясь, овацию.

Вебер оглянулся, но жену не выпустил из объятий.

– Я благодарю вас, мне нужно покинуть вас, господа, у меня – жена…

Он все-таки вышел с Анечкой, смотрел ей в глаза, склонялся к ней.

– Но как, Рудик, ты никогда еще так не играл…

– Я тебя люблю все сильнее, уйдем отсюда. Все решат без нас, меня все устроит.

– Но мы же приехали с Аландом…

В коридор вышли Карл, Гейнц. Вебер был вырван у жены из объятий, он покорился воодушевлению друзей, поднял руки – «сдаюсь».

– Но как, фенрих? Как? Что ты сыграл последнее? Импровизация в стиле Скарлатти?

– Не уверен, думаю, это какая-то из не дошедших до наших собраний его соната, Он мне он сам влил ее в мозги прямо на сцене.

– Ты ее повторишь?

– Сейчас? Возможно, хотя так настроиться я сейчас не смогу, ты лучше меня сейчас ее помнишь, Гейнц, не прибедняйся.

– Я-то помню… Приедем, запишу, и ты запиши. Я потрясён…

– Аланд надолго застрял? Отвезите нас в Корпус, не обещаю, что сразу сяду записывать Скарлатти, нам нужно домой.

– Не вопрос. Если ты больше тут не нужен, но надо бы Аланда спросить.

– Не надо. Я тебе так скажу, что не нужен.

– Вебер, за возвращение, и за такое чудо, что ты тут продемонстрировал… – сказал с намеком Клемперер.

– Нет, это при Аланде с Агнес, и когда Кох подъедет. Вечером посидим. Мне не надо никакого вина.

– Сейчас-то ты и так подшофе, это понятно, а к вечеру увидим.

Аланд с Агнес вышли почти сразу.

– Неплохо, Вебер, теперь везде поиграешь. Возвращаемся.

Жизнь вошла в новую колею, работа в Корпусе шла по неумолимому распорядку, Вебер играл концерт за концертом. Аланд гонял его по всей Германии в разные города, с Гейнцем и одного. В Корпусе много времени отнимала «закрытая» работа Вебера, Аланд контролировал его тренировки, связанные с физической подготовкой, но в медитацию Вебера почти не вмешивался.

Глава 63. Первое чудо Корпуса

Следующий концерт, на который Анечке удалось попасть, был 29 апреля в Берлине. Дальние разъезды Аланд ей не разрешал, держал ее под постоянной опекой Агнес. Теперь Аня видела заполненный до пределов огромный зал, и Вебера отстраненно выходящего на сцену. Не настойчивые аплодисменты и восторженные оценки, игра – сама его игра – ввергала ее в оцепенение. Этот человек, спокойно, внутрь себя улыбающийся на сцене был ее муж. Перемена за семь месяцев в Вебере произошла разительная, ей трудно было вынести любое его отсутствие, стало совершенно необходимо, хоть несколько раз за день, окунуться в покой его глаз, нужно было, чтобы он вошел домой и без слов прислонил ее к себе, долго держал ее в кольце своих рук, отводя все тревоги.