К ним присоединился Ленц, в две машины все сели. Ужин, разговоры.
Вебер все еще чувствовал себя оглушенным, сейчас все уедут, он опять останется один. Вебер не выпускал из рук Альку, без конца подходил к жене, ничего не говорил.
– Вебер, ты заболел? – уточнил Ленц. – Вид у тебя нездоровый.
– Я не ожидал… Я растерялся… Они сейчас уедут…
– Плакать не будешь? – Ленц рассмеялся.
Вебер почувствовал, как он устал.
– Уже поздно, ты во сколько встаешь, Рудольф? – спросил Гейнц.
Лучше бы спросил, когда он последний раз ложился.
– Рано, – ответил Вебер, не пускаясь в объяснения.
Посмотрел на Агнес, если кто-то что и понимает, способен понять, то только она.
– Мы тебя выбили из колеи, не смогли удержаться, Моцарта твоего послушать очень хотелось, – сказала Агнес.
– Она тоже уедет? Им нельзя со мной остаться, хоть на день? – почти шепотом говорил Вебер Агнес.
– Извини, Рудольф, мы не подумали, что ты так будешь переживать.
– Значит, нет?
– Это совсем тебя выбьет из ритма.
– Тогда Венцель пусть останется здесь, ему пора тоже поиграть, он-то не болен.
– Гейнц занимается с ним, Клаусу рано играть. Рудольф, ты делаешь свою работу. Ни полгода, ни год еще не прошли.
– Лучше бы не приезжали, я бы хоть этого не видел…
– Чего ты не видел, Рудольф?
– Как Венцель крутится вокруг моей жены.
– Ты говоришь глупости.
– Пусть останется здесь.
– Он будет играть не раньше зимы, Рудольф. Они с Гейнцем так решили. Пока у них своя работа. Ревность – очень глупое чувство, ты не доверяешь своей жене?
– Доверяю. Хорошо. Я просто устал. Вот и все.
– Значит, что-то ты думаешь или делаешь не так.
– Зато все остальные все делают так, – вспыхнул Вебер.
– Так ты раздумался про остальных? Можешь считать, что ты ни для кого ничего не делал. Твоя работа в таком случае бессмысленна. Я удивляюсь, что ты так хорошо сегодня сыграл. Ты вообще не должен был встретиться со своей женой. Что ты хотел больше – увидеть ее или не увидеть?
– Увидеть.
– Значит, все хорошо, тебе повезло, не проси больше той награды, что ты получил совершенно для себя самого неожиданно, поезжай домой. Мы доберемся сами, нам хватит места в машине.
Вебер сел рядом с женой, не выпускал её руку, не слышал, что играют, что говорят. Как зверь, уже попавшийся в западню и созерцающий миг, когда западня захлопывается. Аня успокаивала его, утешала, она говорила что-то очень драгоценное, важное, ее глаза с любовью смотрели ему в глаза, он обнял ее, уткнулся в грудь, ничего не хотел ни слышать, ни видеть.