Самолеты – замечательно, пределов восторгу не было, когда Кох «покатал» его, тогда он все бы отдал за то, чтобы научиться летать, а теперь вроде как не доволен. На аэродром ездили каждый день, вечером возвращались в Корпус. Музыка, единоборства, медитация – все осталось при нем, пребывание на аэродроме наносило ущерб книжным занятиям и теоретическим классам, но это наверстать было легче.
Три года прошли в том же священном угаре непрерывной работы. Вебер только что получил капитанские погоны и был счастлив, что теперь он предстанет перед Фердинандом капитаном. Правда, в Корпусе он так и остался фенрихом и привык к этому обращению, как к имени, так обращался к нему даже Аланд, иногда его звали Вебером, совсем редко Рудольфом.
Теперь, поглядывая в зеркало, Вебер нисколько не сомневался, что он достаточно изменился. В классах единоборств его учили по-настоящему, с ним сходились на ковре и Карл, и Гейнц. В поединках с Кохом Вебер чувствовал, что тот особенно осторожничает, но Кох дрался умно, тонко, у него было чему поучиться. Гейнц в полную силу с Вебером не дрался, Карл тоже. Несколько раз Веберу удавалось хотя бы свернуть Карла на ковер, а если Гейнц или Аланд засчитывали победу по количеству, быстроте, точности ударов, то Вебер иногда оказывался в преимуществе и этим очень гордился.
Четвёртого февраля Веберу исполнилось двадцать три, Абель так и не вернулся. Вебер очень ждал Абеля почему-то именно в свой День рождения, потому что Абель никогда не забывал никого поздравить и очень сокрушался, что не знает подлинного дня рождения Аланда. То, что насчет 350-летнего юбилея, который так можно и прозевать, Абель сокрушался в шутку, Вебер не сомневался в этом, хотя за шесть с лишним лет, что Вебер знал Аланда, Аланд не изменился. Вебер видит Аланда каждый день, он может этого и не заметить.
Вебер не стал спрашивать Аланда, когда вернется Абель, он хотел его дождаться сам, но думал он про Абеля чаще, чем следовало. Аланд не раз выгонял Вебера: придешь, когда будешь готов работать. Вебер сам чувствовал, что ему трудно сосредоточиться, Гейнц заводился, не понимая непростительных ошибок Вебера за инструментом, в задачах по гармонии; Карл пожимал плечами на очередную «галиматью», которую Вебер выводил на доске вместо решений, Вебер ошибался в классе единоборств, что было еще и опасно, так как могло повлечь серьезную травму. Гейнц приходил к Аланду с вопросом, не переутомился ли Вебер, но Аланд улыбался, уверял, что не о чем беспокоиться, и все больше загружал Вебера физической подготовкой.