Но экономическое положение самой Финляндии не позволяет сидеть долго сложа руки и ждать у моря погоды; если в результате хотя бы и самого интенсивного товарообмена вывоз все-таки будет составлять всего одну треть ввоза и марка будет продолжать падать, то от этого последует неизбежное повышение цен на внутреннем рынке с неизбежными требованиями о повышении заработной платы, забастовками, локаутами и сокращением производства.
Единственный выход отсюда – открыть возможно скорее ворота в России, очистить Петроград как ближайший к Финляндии центр от большевиков и тем заложить прочный фундамент для повсеместного устранения Советской власти и постепенного возрождения России.
Таков приблизительно был ход мышления торгово-примышленного класса Финляндии или наиболее просвещенной его части, незатуманенный националистическим угаром, ранней весной 1919 года, т. е. вскоре после моего приезда в Гельсингфорс. Развитию этой мысли способствовали, конечно, еще некоторые весьма веские соображения внутреннеполитического характера, по преимуществу классового происхождения.
Финляндцы рассуждали так:
– До тех пор, пока в России продержится советский режим, финляндский пролетариат неизбежно будет агрессивен. Правда, в настоящую минуту, когда у него еще не залечены раны от недавнего жестокого поражения, которое он понес от Маннергейма, он как будто «смирился» и даже собирается участвовать в выборах на легальных началах. Но где гарантии, что с дальнейшим упрочением Советской власти в России финские рабочие массы вновь не окрепнут духовно и физически? Где гарантии, что Ленин вновь не спровоцирует их на выступление и в этот раз не поддержит их всеми имеющимися в его распоряжении средствами? Кто нам тогда поможет? Не немцы ведь, которые теперь сами вынуждены отбиваться всеми силами от спартаковской волны, грозящей их захлестнуть? А избавились бы мы в свое время от коммунистического правительства в Гельсингфорсе, если бы в напряженнейший момент борьбы под Таммерфорсом в апреле 1918 года германские дивизии фон дер Гольца не высадились поспешно в Хаттгэ и не ударили в тыл красным батальонам. Помогут ли нам в подобных же условиях англичане, французы или американцы?
А Финляндия – ключ от европейских ворот для большевиков; это для них окно в Европу через Скандинавию. Мыслимо ли, чтобы они навсегда отреклись от захвата такого лакомого куска? Мыслимо ли, чтобы финляндские рабочие массы вообще не находились в состоянии постоянного коммунистического брожения, если под боком у них находится такой мощный очаг пропаганды, как Петербург?