Соболев впервые за тридцать пять лет попал в такую ситуацию, и теперь внутри весь клокотал об бешенства, сгорая от желания придушить нерадивую любовницу. Чувство к Наташе, которое та по ошибке принимала за любовь, Соболев характеризовал одним лишь словом «удобство». Ему было удобно с ней: молодая, горячая, сексапильная, всегда под рукой, не требующая больших финансовых затрат, любящая его без памяти, Марковская Наталья Евгеньевна являлась неотъемлемым атрибутом в жизни преуспевающего бизнесмена, и выполняла для него простую функцию красивой вещи, как золотой «Роллекс» на его запястье. Соболеву импонировала, что она умеет подать себя в обществе, приковывая к себе взгляды, смотрит ему в рот, а, самое главное, не тащит под венец, или на худой конец в ЗАГС, ибо женитьба на девушке подобного плана не входила в планы расчетливого Германа. Ему, как будущему муниципальному депутату Санкт-Петербурга, его имиджмейкер в спутницы жизни пророчил девушку из интеллигентной семьи, породистую, с хорошей родословной, домовитую, способную сыграть верную спутницу жизни при муже политике, а Наталия же соответствовала стандартам тех кругов, в которых вращался непосредственно сам Герман Соболев. Наташа была его постельной игрушкой, тогда как в планы самой девушки входило в скором времени женить на себе обеспеченного красавца, ибо лучшей партии для себя, нежели владелец сети туристических агентств «Солнечный ветер», она и не представляла.
Тридцатисемилетний Соболев считался одним из завидных холостяков Питера, хотя и слыл изрядным сердцеедом, но это не пугало, а напротив лишь подзадоривало Марковскую. Если Герман считал ее пустышкой, довольствующейся положением секретарши-любовницы, то Наталья строила долго идущие планы на своего работодателя и умело расставляла капканы, один из которых был простым и по ее мнению самым беспроигрышным вариантом, а именно беременность. Поставив цель в недалеком будущем забеременеть от Германа, предприимчивая девушка сняла спираль, и ее богатое воображение уже рисовало ей радужные перспективы их счастливой семейной жизни, сопровождаемые выворачивающими душу звуками свадебного марша Мендельсона. Наталия, этим летом которой исполнилось двадцать пять лет, не планировала всю жизнь просидеть в приемной у Германа. Единственной преградой на пути к осуществлению ее планов была дочь Соболева Маша, с кем Марковская не смотря на свои старания, так и не нашла общий язык. Соболев однажды уже был женат, но его супруга, подающая надежды балерина, оказалась совершенно не приспособленной к семейной жизни, потому как на первом месте для Нинель была карьера, а потом уже муж и дочь. Герман, вопреки прогнозам со стороны друзей, едва лишь их брак дал первую трещину, удивил и себя и Нинель, заявив, что бывшая жена вольна строить свою карьеру как ей вздумается, но при одном условии: годовалая Маша останется с ним. Нинель своё будущее ставила превыше семейного счастья, поэтому по истечению трех месяцев, полностью вымотав Соболеву нервы, ведя непримиримую борьбу за дочку, приняла выдвинутые им условия, после чего с приличной компенсацией улетела со своей труппой в Париж, тем самым навсегда отказываясь от дочери. Маленькая Маша стала для Соболева смыслом его жизни. Он души не чаял в дочери, и теперь, едва лишь он подумал о том,