– А разве это не противозаконно? – спросил он.
– Как ты не понимаешь, – сказал Гоша, – им же это выгодно (убедить хохла в правдивости можно только выгодой), у тебя оклад намного меньше, поэтому полярные надбавки начисляться будут меньше. Тем более, что первые шесть полярок зарабатываются в течении трех лет, а последние две два года. Так что свои полярки мы вернем только через два года.
– А что мне делать с этим заявлением?
– Иди с ним к капитану, поставь судовую печать и пусть он распишется.
Капитан Иванов прочитав заявление, невозмутимо поставил печать и расписался. Юмор он уважал.
– А дальше что? – спросил Мыкола у Гоши.
– По приходу подпишешь у начальника опергруппы флота и отдашь главному бухгалтеру.
Во время обеда капитан небрежно сказал коку:
По приходу судна дарители полярок затребовали с юнги поход в ресторан. Наученный горьким опытом Мыкола, сказал, что в кабак пойдем, после того, как подпишет начальник.
Радостно выбежав от начальника, юнга сообщил, что Степан Александрович подписал и показал им резолюцию «не возражаю». Не выпуская бумажку из рук юнга ускакал к главному бухгалтеру.
Гоша, мрачно посмотрев на Засекова, изрек:
– Слушай, ты, юморист, если с меня снимут две полярки, я тебя руками удавлю.
На лице кока было смятение, терять полярки ему тоже не хотелось. Выбежав от бухгалтера, Привачко сообщил, что бухгалтер отсутствует, будет только завтра и предложил идти в ресторан. Времяпровождение в ресторане облегчения не принесло. Не принесло облегчения и обильное возлияние и заказывание музыки за счет юнги.
На следующий день, когда возмущенный юнга выскочил от бухгалтера, Засеков и Локотов радостно вздохнули.
– Эта дура (главный бухгалтер была интеллигентной женщиной преклонных лет) сказала, чтобы я с этой бумажкой в туалет сходил.
Я ей говорю, что начальник подписал, а она, что все это противозаконно и все претензии к начальнику.
Степан Александрович сказал Мыколе, что бухгалтер права.
– А зачем вы тогда подписали? – спросил Мыкола.
– А у меня с дураками разговаривать времени нет.
Успокоился юнга только в ресторане, где обильно употреблял коньяк уже за счет Локотова и Засекова, которые радовались, что сохранили сохранили свои полярки.