Хотя могла же Ритка соврать. Не может же у идеального мужика быть все идеально. Должен же быть хоть какой – то изъян. Но легко представить, что их нет, а его главное достоинство уже обнажено и жмется к моему животу.
Пальцы раздвигают складочки, безошибочно находят комок нервов, чтобы закрепить образ секса сладким удовольствием.
Я скольжу пальцами все чаще, фантазируя о том, как Данил обнажит мою грудь, как сожмет ладонями, как коснется одного из сосков языком…
— О, господи! — выдыхаю тихо, почти про себя, ощущая, как дрожь не успев пронзить тело собирается в области низа живота, доставляя мне удовольствие. Пусть и не совсем полноценное…
Тут слышу звонок на телефон. Ват сап. Оттягиваю шторку, хочу посмотреть, кому я понадобилась в такое время и случайно капаю на сенсорный экран.
Вызов горит отвеченным, а я с ужасом понимаю, что в контактах указан Данил, да еще звонящий по видео связи. В панике пытаюсь отключить его, но мокрые пальцы постоянно промахиваются. Только спустя пол минуты позора, я все-таки вырубаю вызов и закрываю лицо ладонями, чувствуя, как оно горит от стыда.
Господи, ну что я за дура? Он ведь ничего не увидел?
А если увидел, почему промолчал? Или почему сразу не отключился.
Много вопросов, а как задать непонятно.
В итоге вылезаю из ванной, заматываюсь в полотенце и беру телефон, сметая с него остатки капель воды. Раскрываю чат с Данилом.
«Ты закончила?»
Я даже моргаю пару раз вчитываясь. Потому что сначала мне показалось, что написано «кончила» Совсем крыша едет. Зачем он вообще это написал?
«Да» — отвечаю, набирая два буквы дрожащими пальцами. – «Что – то случилось?»
Данил
***
* * *
Да. Ты случилась. И твои сочные грудки в каплях воды. А теперь стояк такой, что дрочить бесполезно.
«Пусть муж придет к десяти утра» — пишу, не потому что это важная информация, а потому что эта птичка в мозгу сидит и клюет нервишки. Хочется в оборот ее поскорее взять, чтобы отказать не смела, когда начну ей приказывать.
«Как скажешь.»
Бляя… Эта фраза звучит почти как «Делай со мной что хочешь».
И будь я проклят, если птичка не теребила свою фасолину, думая о том, что я мог сделать с ней в машине. Как схватил бы волосы, что для меня распустила, смял блестящие губы. Ей ничего этого не нужно. Никаких ухищрений, у меня и так на нее стоит как у пацана.