– Живой хоть?
– Да вроде дымок изо рта идет, но вид чего-то у него совсем плох. Газуй начальник, а то план смажешь. Если помрет дядя, премии не видать, –допивая из стакана спирт и хлопнув по двери, где сидел Петрович, пробухтел второй кореш.
Ну я совсем не обиделся. Невыполнение плана дело обычное у нас. Раз через раз алкашей приходится откачивать: а тут дело такое – не всегда получается. Бывает звонят нам уже утром, а там и откачивать-то нечего. Премии не видел уже лет 5 поэтому.
Я, вглядываясь в заснеженный горизонт, пытался разглядеть продавленную лесовозами колею. Оказалось, что я по ней и ехал. Вьюга стихла на пару минут, и в четырёх метрах слева от машины отчетливо проглядывался полутораметровый сугроб. Холодно стало так, что захотелось хлебнуть спиртяшки, которую Петрович набодяжил, но перед глазами висят две фотографии, которые мне напоминают о том, что пить на работе мне не стоит. Жена и дочь. Хотя я всё же спросил у Сергея, ну на всякий случай, кожу растереть мало ли надо будет, ато вдруг обморожу. Оказалось, что он все мужикам отдал, ну дает. Совсем не экономный.
И вот вдалеке я увидел что-то слегка напоминающее фонарные столбы. Они стояли, видимо, в ряд, поэтому, когда снег со скоростью и мощью стихии наметал на прозрачный холст моего ГАЗика, казалось, что где-то там, у леса, кто-то играется с огромной гирляндой, которая светит то лучом, то точками. – Сворачивай направо к фонарям, – промолвил Сергей, растирая ладонями усталое лицо.
Конец ознакомительного фрагмента.