Ты постоянно убеждался в том,
Что никуда от пламени не деться -
Пел, танцевал, любил, играл с огнём.
А кто-то жёг на сцене инструменты -
В азарте ты себя сжигал дотла.
Ты ставил five to one на те моменты -
Судьба немедля ставку приняла.
И день, и год за пять в безумном рейсе
На огненном шоссе – о том и речь.
Ты яростно дышал горючей смесью,
Чтоб лавой слов всех зрителей поджечь.
А сцена – аванпост небесной кары:
Жара, галдёж, прожекторы слепят,
И душат песни – языки пожара,
Сжирающего изнутри тебя.
Зола во взгляде и ожоги мозга -
Захлопнулась без шанса западня,
И расплавлялась жизнь покорным воском
В неистовом камлании огня.
Когда ты, оборвав на полуноте,
Покинул навсегда притихший зал,
– Угашенный, – внизу промолвил кто-то,
– Сгоревший, – кто-то сверху отвечал.
А тот, кто вправе раздавать названья
Всему, что есть на этом свете бренном,
Придумал охрененно точный термин
Тому, что с Джимом здесь произойдёт.
Он, выточив судьбы бесценной грани,
Налил в неё взрывоопасной смеси,
Взболтав амфитамин, спирт, прану, сперму,
Божественный огонь, циничный лёд.
Сияющий сосуд в ладонях взвесив,
Вписал в орнамент, краток и жесток,
Свой вензель, ну а ниже кровью – "рок".
А Музыка миф трепетно творит,
Как зажигал с ней юный фаворит,
Прекрасный необузданный любовник.
Отдавшись, он всецело обладал,
А покорившись, стал богам он ровней.
И наблюдал заворожённый зал
Их древний, дикий, страстный ритуал
И сам в оргазме бился настоящем.
А в плеске оргий, в простынях кулис
Конец ознакомительного фрагмента.