В окне ещё одного дома появляется фигура дяди Паши. Петрович машет ему, вызывая на улицу. К забору на переговоры.
Минут через двадцать, там же у забора, встречаются уже женщины. Оговаривают, кто и что готовит, принесёт с собой. Если закуски получались обильными, то мужчинам выделялись деньги из расчёта две бутылки водки на троих и женщинам – бутылочка красненького сладенького на всех. Ещё поручали купить хлеб.
Решался и вопрос, у кого будут гулять? Обычно это происходило по очереди. Но бывали и исключения из правил. Жена Петровича, подмигнув жене дяди Паши и улыбаясь, спрашивала маму:
– Шур, а Шур! Я тут слышала, твой Женька, говорят, большую радиолу с проигрывателем купил?
Мама отлично понимала, куда клонит соседка.
– И какая это сорока тебе в уши настрекотала? Ладно, давайте сегодня у нас соберёмся.
Наши отцы быстро переодевались и всей троицей, весело переговариваясь, оживлённо жестикулируя, устремлялись к центру города, в винный магазин. А матерей ждала кухня.
Вспоминая сейчас подобные сценки и следовавшие за ними соседские посиделки вскладчину, я подумал вот о чём.
Мои дедушки, бабушки, я думаю, делили свою жизнь так: до революции и после. Наши родители: до войны и после.
Поколение моложе меня лет на десять-пятнадцать: до перестройки и после. А вот жизнь своего поколения я бы разделил так: до телевидения и после.
Да, я понимаю, это прогресс, это цивилизация и информация. Но с появлением телевизоров, люди захлопнулись в своих домах и квартирах. Перестали просто нормально общаться, и не обязательно за общим столом с выпивкой. До каких уродливых масштабов, до какого абсурда дошло это в наше время, с его компьютерами, эсемесками и интернетом, тогда в пятидесятые годы, даже представить было невозможно. Сейчас видят и понимают эту проблему многие, но сделать уже ничего не могут. Телевизионного и интернетовского «джина» выпустили из бутылки.
Примерно часам к четырём, всё было готово. В большой комнате раздвигался большой овальный стол, мать застилала его белой скатертью, ставила закуски. Мы с сестрой расставляли посуду. Обычно наших стульев не хватало, бежали к забору, соседская ребятня передавала нам свои табуретки и стулья. Позвякивая бутылками в авоське, возвращались из магазина мужчины. Когда всё стояло на столе, наши матери исчезали из вида. Минут через двадцать появлялись уже принаряженными. В воздухе носились запахи духов «Красная Москва» и каких-то цветочных духов. Город был молодой, магазинов было меньше, чем пальцев на одной руке. Да и выбор в те годы во всей стране, был невелик. Прошло всего десять лет, как закончилась война, не до духов было государству.