– Благодарю за доверие, Анна
Петровна. Не волнуйтесь, я более не побеспокою вашу дочь
неуместными разговорами. Передайте ей мои пожелания скорейшего
излечения.
Разговор с Загорской-старшей оставил
двоякое впечатление. Ей-богу, как с нашкодившим щенком поступила.
Вроде и не ругала сильно, но чётко указала на место и напомнила,
что надо быть послушным мальчиком.
С этим пора что-то делать. Почему,
чёрт возьми, взрослые женщины обходятся с ним так… снисходительно?
Он уже давно не ребёнок. А каждый раз чувствует себя учеником
младших классов или плохим сыном. Воспитание что ли тому виной? Или
отсутствие матери? Может, Митя подсознательно видит её в каждой
даме старше сорока, а они это чувствуют, вот и ведут себя так
покровительственно?
Дмитрий злился на себя, одновременно
понимая, что всё равно не смог бы повернуть разговор иначе.
Возражать, начать спорить, доказывать, что Сонины увлечения и
любознательность не прихоть, а черта характера – риск получить в
ответ уже не снисхождение, а разочарование, а то и презрение. Они,
аристократы, это умеют, как никто другой. Одно неверное слово, один
шаг в сторону – и ты уже не провинившийся домашний пёсик, а
блохастая дворняга, которая заслуживает разве что пинка под
хвост.
И Соня на себя совсем не похожа. Это
нервировало и пугало ещё больше. Всегда была такая энергичная и
живая, а это происшествие её буквально надломило. Дмитрий заметил,
как она изо всех сил пыталась не расплакаться перед ним. В тот день
произошло что-то пострашнее обычного обморока. И пусть Соня не
может вспомнить, но подсознательно явно чувствует.
Связан ли её несчастный случай с
делом Визионера? Интуиция подсказывала, что исключать эту версию
нельзя. Вот тебе, Митя, ещё один стимул вгрызться в это дело зубами
– намертво, как бульдог. Личный мотив, если тебе мало
профессиональных доводов. А Соня? Ей будет лучше подальше отсюда.
От Визионера, от нескончаемой череды мёртвых тел. От Мити, в конце
концов. Тут Анна Петровна права. Забудь, Самарин. Не твоего поля
ягода.
– Вы, Язвицкий, тот ещё хулиган, –
Митя неторопливо листал пухлое досье задержанного.
Непрошеный гость выставки наотрез
отказался надевать многократно стиранную арестантскую одежду и
согласился лишь на абсолютно новый комплект. Визитёр сидел напротив
сыщика, скрестив мощные руки на объёмной груди.