– Какая умничка всё-таки, –
восхитился Глеб. – Она ещё находчивее, чем я думал. А ты идиот.
– Спасибо, утешил. Давай сменим тему,
а? Тут Лев про Визионера интересную мысль подкинул, из области
психологии. Мол, согласно учению доктора Фройда, искать мотив
искажённого поведения преступника надо в детстве.
– Забавно, что Фройда цитирует
человек, в тридцать три года живущий с мамой.
– Да? Не знал. Но есть в этой идее
что-то стоящее?
– Не исключено. Детские травмы –
большое непаханое поле. Что там выросло и на каких удобрениях –
один бог знает. А грань такая тонкая, что сразу и не поймёшь, где
заканчивается норма и начинаются отклонения. Взять мытьё рук,
например. Если ты пришёл с улицы и их помыл или испачкал и помыл –
это логично. Но если ты их моешь после каждого рукопожатия, после
каждой дверной ручки – это, как минимум, эксцентрично.
– Любопытно, что ты привёл именно
этот пример. Мы тут одного… персонажа задержали, у него, по-моему,
пунктик на частях тела.
– Просто к слову пришлось. Вот и
Визионер твой… наш. Может, он в детстве любил кукол наряжать, а его
родителям это не нравилось. А теперь он мёртвых барышень одевает,
уже не видя разницы.
– По части нарядов у нас Франк, тот
ещё любитель платьев. Тоже противоречивый типаж. Знаешь, я ещё про
Сонину записку всё время думаю. Она написала, что преступник
действует не один, а теперь ничего об этом не помнит. И история эта
загадочная с обмороком…
– Я мёртвых воскрешать не умею, а
воспоминания тем более, уж извини. Менталистов на всю империю пара
человек осталась, и ради такой ерунды они не пошевелятся. Разве что
гипноз попробовать… Но без гарантии. Тут только ждать, когда память
вернётся. Если вернётся. Не знаю, что видела Соня. Может, там целая
группа работает. Но я всё-таки считаю, это дело рук одиночки. Тут
что-то глубоко личное. Твоя задача – залезть к нему в голову и
понять, как он думает.
– Я уже полгода пытаюсь. А выходит
только бессмысленное блуждание в потёмках.
– Во тьме, Митя. Ты её не признаёшь,
а сам в ней постоянно находишься. Будешь её и дальше отрицать – она
тебя сожрёт. Как друг говорю.
Разговор нечаянно вернулся к
скользкой теме фобий. В который раз выслушивать неприятную правду
было больно. И Самарин привычно соглашался, осознавая при этом, что
всё равно не найдёт смелости разобраться со своими страхами и лишь
затолкает их ещё глубже.