– Хочешь барбариску?..
– А я с удовольствием! Значит так: одну не берут, две нельзя, а три – сам бог велел… Опа-а, а четвертая сама упала-а… Тогда я забираю все!
– Но…
– Но-но! А ты пойди себе еще пакетик купи. Жалко тебе, что ли?..
– Какая гадость, какая гадость, какая гадость…
– Да не слушай ты ее, чокнутую! Где гадость-то? Она хоть знает это?
– Гадость, гадость, гадость…
Да сумасшедшая девка! И так было ж понятно! Запал он на нее чего-то. То ли сам такой же, то ли с другими мама не велит… А эта – все одно с придурью.
– Дурак ты, Федя! За такой букет другая бы из кожи вон вылезла!
– Сам ты дурак! Да и мать тоже… Дернуло ее со своими «цветочками». Побежала – купила. Учти, – говорит, – это дорого! Зачем?
Ненормальную трясло словно в предсмертном ознобе… На лице ее отражались и боль, и мука, и безысходность какая-то, что ли…
– Людок, Людок… Ты успокойся, Людок… Я ведь не своими руками убивал эти цветы, поверь. Они попали ко мне уже мертвыми через третьи или четвертые руки… А мать купила и принесла мне… Для тебя… Она не знала…
Люда пристально посмотрела в глаза своему незадачливому кавалеру и уже на спокойных нотах, но не без плохо скрываемого недоверия проговорила четко, отрывисто и решительно:
– Феденька, учти: больше никогда!
Федька зашвырнул огромный разукрашенный букет из отборных белых роз в тут же случившуюся урну, отчего со дна ее поднялись и смелись напрочь ветром несколько малозначительных мусоринок… Ему очень хотелось, чтобы у них с Людой все наладилось.
– А на хрена, ба, мне оно надо? Чего я, такой уж кривой самый у тебя? Нормальный. И в церковь твою я не особый ходок.
– А ты вот взял, да сходил бы!
– Да зачем? Попов смешить? Пришел здоровый лоб на исповедь! Это ж… Рано мне еще исповедоваться, ба… Успею…
Дрон сейчас не ведал, как отвязаться от начинавшей надоедать ему бабки, хоть старуху свою любил до беспамятства и ценил тоже за долгую ее, добросовестную, в вечных заботушках прожитую жизнь.
– Глупой! – перечила ему въедливая до «небесной» темы старуха. —Помирать-то мне как? Как тебя такого тут одного оставишь? Иди-и!..
– Куда идти-то? Дос-с-с-тала…
– В церкву! Зайди, постой хоть немножечко да лоб перекрести… Погляди, как другие-то…
Нет, ну она кого хошь до обморока доведет! И чего, милая, пристала? Чего ей надо? «В церкву, в церкву…» Чего он, охламон великовозрастный, там не видал?… Сумасбродная моя старушка!..