Зачастую проблема снижения актуальности или ее подъема без всяких исследований видна в масштабных событиях. Так у граждан СССР на сберегательных вкладах пропало около 600 млрд. советских рублей. Практически все страны бывшего СССР делали неумелые и символические попытки индексировать эти вклады, или заменять их не менее символическими ваучерами. Но основную массу материальных ценностей гражданам не вернули. Для депутатов и парламентов это было не особо актуально. А идея реальной покупательной способности денежной единицей была совсем не актуальна для масс тружеников. Хотя после работы миллионы людей оставались и пытались знакомиться с экономической теорией, но понятие реальной покупательной способности не привело к восстаниям за возврат этой ценности. Ценность осталась ценностью, вклады никто не признал «никчемными». Но пессимизм победил. «Все пропало, нам ничего не вернут…». Пораженческие настроения – это тоже ценностное отношение к актуальности. Итог динамики снижения до некой границы «внизу». Именно её называют «потеря надежды». Иерархия ценностей не меняется. Ценность отбирают. Но восстание никто не поднимает и ополчение не собирает. Перед нами экономическая и политическая ипостась недооцененной актуальности.
То есть ценность актуальности – это тоже переменная величина, которую рано или поздно буду стабильно мониторить методами социологии.
Ценность актуальности некоторые субъекты гуманитарных исследований провозгласят частью субъективной реальности. Есть соблазн редуцировать ценность актуальности к качеству субъекта. Какой субъект – так он и уважает, «ценит», «не ценит» актуальность. Один – бросает дело и идёт на гражданскую войну. Иной не идет. Один плачет над пропавшими сбережениями и ничего не предпринимает. Иной – подаёт иски во все инстанции, мобилизует все связи и знакомства, требует, ищет, изучает, организует комитеты и общества, никогда ничего не забудет и не простит. Этот иной систему ценностей не менял, но она у него АКТУАЛИЗИРОВАНА.
То есть ценность актуальности – типичное содержание морального выбора. Это переход от гамлетовских сомнений в том «быть или не быть» к типичному славянскому «была-не-была», которое уже в способ осмысления имплицирует инициативность и делает имманентным (то есть внутренне естественным) веление подвига – сквозь риск, сквозь страх.