– Что ты хочешь сказать?
– Скорее всего, преступник работал грубой отмычкой, скорее всего шилом, или чем-то на подобии его…
Владимир Александрович поставил шкатулку на столик:
– Мне нужен список всех гостей, бывших в твоём доме в тот вечер. Фамилия, имя и отчество. Пойди и составь его сейчас. А я побеседую с твоим дворецким
Ахматбей кивнул и ушёл в свой кабинет, а Воротынский спустился в подвал и прошёл на кухню, где Ефим варил детям кашу в большой кастрюле.
– Позвольте побеспокоить Вас, любезный – обратился к дворецкому Воротынский, пригнувшись, чтобы не ударится о притолоку, входя на кухню.
– Извольте, Ваша Светлость – ответил Ефим, помешивая кашу черпаком.
Владимир Александрович сел на стул, стоявший у рабочего стола:
– Скажите, Ефим Андреевич, как Вы можете охарактеризовать свою хозяйку?
Дворецкий вздохнул, зачерпнул каши и снял пробу. Не удовлетворившись, он долил в кастрюлю молока и продолжил мешать:
– Я не привык обсуждать хозяев, Ваша Светлость
– А я не базарная баба, Ефим Андреевич
Ефим Андреевич помолчал, обдумывая ответ, а после добавил ещё молока и заговорил:
– Вы же знаете, что Луиза Евгеньевна не говорит по-русски
Воротынский кивнул.
– Она ведь даже не дворянка – продолжал дворецкий – Её отец – родом из какой-то глухой французской деревни, из семьи то ли свинопаса, то ли пахаря. Она выбилась из грязи в князи только по милости Божией. Так ведь она же ещё и католичкою была. Пришлось перед венчанием её ещё и в православие крестить. Но, Императриц крестят и эту распутную крестили. Детишек она не жалует. А им мать нужна. Самому старшему мальчику – Мише, только-только шесть лет исполнилось. У всех остальных в год разница. Вот Настасья с ними день и ночь сидит. Да и Павла Митрича она токмо за деньги любит. Ежели бы он ей все энти кольца да бусы не покупал – стала бы она с ним жить? У ней цельная комната одних энтих цепочек. Зайтить тудой страшно. Всё блестит, сверкает, как в храме каком-то
– А что Вы можете сказать на счёт её окружения? Кто-нибудь из гостей, бывших в пятницу в доме, вызвал у вас подозрение?
– Ну… была одна эдакая мамзелька. Подруга хозяйкина. То ли Желизелла, то ли Жулизела…
– Жизелла?
– Вот-вот. Тож по-русски не гу-гу. Всё вилась вокруг да около хозяйки. А она тоже хороша – вышла к гостям, как ёлка рождественская. А после хозяйка энту мадам повела в свою сокровищницу, хвастаться. Вышла та с глазами, как у кошки на колбасу